Октябрический режим. Том 1. Яна Анатольевна Седова
и запомнили. Даже «Русские ведомости» признали, что «лично сам по себе г. Столыпин произвел на большинство членов Г. Думы впечатление порядочного и искреннего человека». Однако трепетное отношение министра к Г. Думе лишь дало ей повод для новых насмешек:
«Вместо военного в мундире и с приказом под мышкой – перед нами появилась фигура почти европейская, – говорил Аладьин. – Министр с трогательным дрожанием в голосе объяснялся с нами; по-видимому, чувство заговорило в нем и он решил подействовать на нас, прийти по душам объясниться с нами и попытаться жить мирно». В речах Столыпина, по мнению оратора, заключалась просьба о прощении грехов прошлого и раскаяние. Члены кабинета «надеялись на то, что мы подадим им руку, пойдем навстречу к ним, облобызаемся, заключим мир, и будет всеобщее преуспеяние».
В одном из следующих заседаний Аникин назвал Столыпина так: «тот господин, который недавно здесь распинался перед вами с дрожью в голосе и со слезами на глазах».
Подчеркивая искренность Столыпина, ораторы отрицали возможность даже для честного министра что-либо сделать при наличии тайных сил. Заявление Столыпина о принадлежащей ему полноте власти – это «наивное утверждение». Является «ужас перед тем, насколько люди способны обольщаться».
Как обычно, кадеты призвали левых к хладнокровию и вместо формулы Рамишвили – «весь состав высшей администрации при нынешнем и предыдущем кабинетах подлежит суду по обвинению в ряде тяжких уголовных преступлений против жизни, имущества и чести русских граждан и в укрывательстве таких преступлений» – провели свою: Дума усматривает в погромах «признаки общей организации и явное соучастие в них должностных лиц» и приходит к заключению о необходимости отставки министерства и передачи власти кабинету, пользующемуся доверием Думы. «Русские ведомости» пояснили, что только такой кабинет сможет «наложить руку на вдохновителей черной сотни».
Запрос об оказании помощи голодающим (12.VI)
Второй раз Столыпин говорил в Г. Думе по поводу запроса о препятствиях, чинившихся администрацией частным лицам и представителям общественных учреждений при оказании помощи голодающим крестьянам. В сущности, министр, будучи человеком в правительстве новым, отвечал сейчас за своих предшественников.
Разобрав указанные в запросе случаи, Столыпин показал, что многие сведения не соответствовали действительности, в одном случае помощи (врачебной) и без того было достаточно, еще один энтузиаст прекратил работу сам за недостатком средств, другому (гр. Толстой в Пензенской губ.) действительно препятствовала администрация, но затем "путем телеграфных сношений препятствия были устранены". Некоторым лицам администрация действительно мешала, вплоть до закрытия благотворительных столовых, но по другой причине: непрошеные помощники прикрывались благотворительностью в противозаконных целях.
Что касается скандального циркуляра бывшего министра внутренних дел Дурново от 11.XI.1905, то