Октябрический режим. Том 1. Яна Анатольевна Седова
которое они считали преступниками, – кормить голодных.
Жилкин был задет словом «клевета» из речи Столыпина: «Мы видели покрасневшее лицо, мы видели угрожающие жесты, обращенные к левой стороне, нам бросили слово "клевета". Разве мы можем равнодушно выслушивать это? Нам говорили, – будем дружно работать, а сегодня обращают к нам покрасневшее лицо, гневно угрожающие жесты и слово "клевета". Знает ли господин министр, что он совершил? Знает ли, что он бросил эту угрозу в лицо всему русскому народу, и что завтра по телеграфу эта угроза облетит всю Россию? Знает ли он то чувство гнева, которое охватит весь русский народ, и еще сильнее разгорится вражда между народом и между этим министерством, которое не хочет уходить, но которое должно будет уйти».
Наконец, в 6.30 пополудни формула Набокова – Аладьина была принята и только теперь министры покинули зал заседаний, причем им вслед кричали «В отставку! В отставку!».
«…вся Россия поддержит П. А. Столыпина в его программе продовольственной кампании, – и не господам Аладьиным остановить эту кампанию, хотя это, может быть, и входит в революционную тактику: создать в крестьянстве, лишенном продовольственной помощи, надежный кадр недовольных для ближайшего "активного выступления"…», – писали «Московские ведомости».
Оскорбления армии и казачества (13.VI)
В одном заседании по разным поводам прозвучал целый ряд нападок на армию и казачество в связи с их ролью в подавлении беспорядков.
Сначала при обсуждении запроса о конфискации ряда левых газет Гомартели заметил: «Посмотрите, господа, с каждым днем доходят до нас слухи, что славное войско наше пробуждается. Совесть и честь русского человека заговорили и в этом войске, и оно найдет в себе достаточно силы и энергии, чтобы смыть с себя кровь своих братьев».
Неожиданно за русское войско заступился демократ-реформист Федоровский, бывший артиллерийский офицер, отметив в словах Гомартели «и незаслуженную обиду, и великую неправду».
Затем инициативу перехватил Седельников, уже прославившийся скандальными заявлениями от лица казачества. Еще в день открытия I Думы депутат произнес с балкона кадетского клуба речь, принеся слушателям «покаяние» за все казачье сословие. При первом обсуждении (2.VI) в Думе запроса о призыве на службу казачьих полков 2-й и 3-й очереди для выполнения полицейских обязанностей – обысков, арестов, «экзекуций», охраны заводов и усадеб – Седельников сказал, что казаки действуют против мирных манифестантов, но не мешают черносотенцам при погромах – «стоят и смотрят». От лица казачества оратор утверждал, что оно тяготится этой ролью. Тогда в «Новом времени» появилось письмо четырех донских депутатов о том, что их сочлен не имел права говорить от лица всего казачества. Возразил в Г. Совете и казак Денисов.
Теперь запрос обсуждался повторно, и прения о роли казачества развернулись во всю ширь. Например, публицист Крюков (по некоторым сведениям – настоящий автор «Тихого Дона»),