Журнал «Юность» №12/2024. Литературно-художественный журнал
греки, ассирийцы,
Чеченцы, чукчи, осетины,
Карелы, ханты и лезгины,
Мордва, башкиры – всякий рад,
Что у него есть старший брат.
Страна – судьба. В лихие годы
Ты стала мачехой для нас.
Да, жестковат был твой каркас
Неограниченной свободы.
Выходили кривляки
Выползали зеваки
Разругались заики
Загудели погудки
Засвистали свистульки
Зазвенели звонарки
Заплясали плясухи
Закряхтели старухи
Замечтались дурехи
О навеки минувшем
О бесцельно прошедшем
О безвестно пропавшем
Кострами взвейтесь, ночи синие,
И до утра останьтесь с нами,
Играя с невообразимыми
Грозы заждавшейся огнями.
Буди нас, «Зорька пионерская», —
Мы сохраним секунды эти,
Прищурясь, как от света резкого,
От звуков горна на рассвете.
По воле старших крепко сбитые
В отряды, звенья и дружины,
Мы держим строй. Страной забытые,
Мы помним все, покуда живы.
В безлюдном августовском лагере
Мы не закрыли смену третью.
Листвою палой, точно флагами,
Дорогу устилая смерти.
На будущее переносится
Армагеддон – игра «Зарница».
Кто, кроме нас, в атаку бросится,
Кто на Донбассе станет биться?
Года, рассыпанные бусами,
Последний вздох на самом старте.
Мы пионеры, а не трусы мы.
Семидесятые, настаньте!
Из прошлого не убежать,
Что было где-то и когда-то,
Лишь время, мальчик угловатый
В куртяшечке, подбитой ватой,
Нудится стрелки придержать.
Часы – твой друг, часы – твой враг,
Но как забыть крутой овраг,
Где мы на палках фехтовали,
А после водку разливали
И уплывали, кто куда,
В неназванные города,
В не нареченные места,
А рядом школа, метрах в ста.
Уроки шли тогда в две смены,
Кончались затемно уже.
Толпились Иры, Оли, Лены
В фойе на первом этаже.
Незабываемая сцена,
Хоть смыта белых бантов пена
Волною прожитых годов,
Что не оставила следов
Тех одноклассниц легкоступных,
Что – хоть зови, хоть не зови, —
Необратимо недоступны,
Вне зоны связи и любви.
Игорю Дедкову
Шел человек по Костроме,
Упрямо и неспешно,
И всем, кто встретился в пути,
Он говорил: «Конечно».
Конечно, свет сильнее тьмы,
Хоть побеждает реже.
Конечно, надо жизнь менять,
Но наверху – все те же.
А на дворе, а на дворе
Был год семидесятый.
Шел человек по Костроме —
Несломленный,