Телефон. Фред Сераф
улегся, не раздеваясь. Они были только вдвоем – он и потолок. Белый, безжизненный. Многие дни и ночи теперь наедине с ним. В холодной постели на двух человек. Вот что ждет его. Он закрыл глаза. Так он лежал минут десять. Повернулся на бок, чтобы видеть сторону жены, и открыл глаза. Так он пролежал еще несколько минут, потом приподнялся, и потянулся за жениным халатом, висевшим на изголовье. Он поднес его к лицу, вдохнул знакомый аромат. Женя всегда хорошо пахло. Нахлынули воспоминания. И боль. Он прижал халат к себе, обнял. Так он лежал, пока не уснул.
Лена лежала на кровати и долго не могла уснуть. Больше не плакалось. Она смотрела на яркое окно, за которым стоял ноябрьский день. Она столько узнала о себе… И, оказывается, может быть слабой и беззащитной. Жизнь круто переменилась. Мамы больше нет…
Когда она увидела ее на полу в ту злосчастную ночь, и отца рядом с ней, странным образом она возненавидела его. Будто в ее смерти был виноват именно он. Она понимала, что это нелепо и все же, то чувство осталось с ней. Удерживал ее от безумных истерик и склок с единственным близким (не считая Саши) человеком лишь страх остаться с этой новой реальностью один на один. Она еще неопытная и глупая – еще одна правда, открывшаяся ей со смертью мамы. Ее сковывал ужас того, что ожидает их впереди, какой теперь будет их жизнь. Может, папа знает. Наверняка, знает. Но он так раздавлен… Лишь бы не потерять сейчас и его. Многое ей представлялось теперь в ином свете, ценность близких людей возросла многократно.
II
Как же невыносимо было смотреть на пары! Идущие в обнимку, улыбающиеся друг другу. Как он их ненавидел в этот момент за то счастье, которого у него больше нет. Хотелось наброситься и крикнуть: «Что же вы такие довольные, вы не видите, что у человека горе?».
Но он просто опускал глаза и брел дальше по тротуару. Бордюр был усыпан ранним снегом и его кристаллики переливались под искусственным светом неоновых вывесок, уличных фонарей и фар проезжающих автомобилей. Было 8 вечера, воскресенье. Ночь вдохнула жизнь в ночные заведения, мимо которых он шел. Обычно в это время он был в боулинг-клубе. И его старые друзья, конечно же, сейчас там. Играют как ни в чем не бывало. Он бы тоже сейчас играл, выпил бы пивка. А дома бы ждала Женя – родная, теплая. Живая.
В прошлом году погиб сын у Андрея. И он тоже как-то сразу выпал из их боулинг-жизни. Сочувствие сочувствием, но Артем все так же, как ни в чем не бывало, продолжал с друзьями играть в клубе. Теперь он понимал Андрея. Надо будет позвонить ему как-нибудь. Позвонить… Чертов телефон! Ему живо представилась Женя на полу с трубкой в руках. Инфаркт мозга. Это они так инсульт называют, умники. Она, дескать, умерла от инфаркта мозга. Но Артем отказывался верить: Женя никогда не жаловалась на головные боли, головокружения, у нее было стабильное, близкое к идеальному давление. Он увидел очередную пару и ему вдруг так захотелось дать по роже этому высокому и тощему парню, что шел с круглолицей светловолосой девчонкой. Он еле сдержался и снова уткнулся взглядом в тротуар.
Домой возвращаться не было никакого желания. Лены, как обычно, нет. Заявится к десяти или одиннадцати. В нем росло