Телефон. Фред Сераф
клубке мыслей, чувств, что сплела его душа. Сегодня у его одиночества был напарник – простое мужское желание, и кажется этот дуэт хотел доконать его. Рука нырнула под одеяло. Артем заработал ею в надежде снять напряжение. Мысленно вызвал образ Жени. Их ночи. И вечера. И дни…
Напряжение спало. Холод одиночества и безысходности пробирал до костей. Он нагнулся, чтобы достать пульт. Установил таймер отключения на полчаса. Не хотелось вот так сразу оказаться в звенящей тишине. Отложил пульт обратно. Накрылся одеялом по самые уши и закрыл глаза. Слушал, как бубнит телевизор, как в туалете шумит вода в трубах. Сознание погружалось в пучину бессвязных мыслей. Кажется, сегодня удастся уснуть до двенадцати. Хорошо бы…
Лена шла по темным улицам города. Иногда попадались фонари – старинные, с плафоном, который как поля шляпы, нависал над лампой. Каждый такой фонарь обязательно раскачивался и пятно света послушно исполняло танец, прыгая из стороны в сторону. Она бежала к свету в надежде укрыться от злобных рож, что чудились ей в темноте. Раздавались чьи-то выкрики, ругань, фонарь внезапно гас и она шла дальше. И при этом, вокруг не было ни души – ни в окнах домов, ни на улицах, ни машин, ни автобусов. Ничего и никого.
«Какой мерзкий сон», – осознала Лена. Когда же он закончится? Никогда ничего подобного не видела. Жаль нельзя сменить его, как песню на компакт-диске. Погано.
Она все шла и шла, ничего не менялось. Стало зябко. Было непонятно, одета она или нет. Нет, что-то на ней все-таки было, но увидеть себя она не могла.
Не было ветра, но фонари продолжали все так же раскачиваться. Она вышла на незнакомую ей площадь. Ее освещал прожектор, крепившийся неизвестно к чему. Свет выхватывал ступени на краю, и там стояла женщина.
Мама?
Да, это была она. В белой блузке, голубой юбке – будто лето на дворе. И эта лестница… Конечно же! За ней угадывался «Мегамир».
– Мама! – крикнула Лена и бросилась к матери.
Лицо у мамы хмурое.
– Ты не рада? – спросила Лена и не помня себя от радости, обняла ее.
– Не доверяй папе, – проговорила мама на ухо. – Он никогда не любил меня.
– Да, мамочка, – взахлеб зашептала Лена. – Это ведь он убил тебя.
Мама кивнула.
– Мама, я так рада видеть тебя, так рада. Только…
Что только? Ну, конечно… Телефон!
Лена обернулась. В центре круга теперь стояла будка, которых уже лет сто, как след простыл в городе. Внутри будки раздавалась настойчивая трель. Телефонный аппарат внутри словно звал: Подойди. Подойди.
Почему никто не возьмет эту долбаную трубку?!
Лена пошла к будке. С каждым шагом ее очертания размывались, свет вокруг мерк, ноги вязли в чем-то густом, тягучем…
Лена открыла глаза. И вправду кто-то звонит: телефон в прихожей надрывается. Она присела, спустила ноги с кровати, нащупала тапок, только один – второй, скорее всего, под кроватью.
Господи, мама! Ей приснилась мама. И она что-то говорила ей. Кажется, что-то