Мой муж – враг. Сокровище дракона. Милена Кушкина
не терпящим возражений, – без свидетелей.
Секретарь невозмутимо кивнул.
– Минуту, лира Марейна, мне нужно отправить несколько распоряжений по защищенному каналу, чтобы никто не мог перехватить их, – ответил Фелиот.
Секретарь сложил бумаги одну за другой в специальный ящик. Как только он опускал один лист, тот вспыхивал белым огнем и исчезал. Я впервые видела такой способ отправки писем.
– Вэлорд Картер просил использовать здесь только такой способ доставки корреспонденции, – пояснил секретарь.
Спустя минуту, он закрыл ящичек и убрал его глубоко в секретер.
– Я полностью в вашем распоряжении, – с улыбкой сообщил он. – Можем поговорить в саду или на балконе.
– Спасибо, по саду я уже погуляла, – мрачно сообщила я.
Фелиот все сразу поняла по моему лицу.
– Пойдемте лучше ко мне в комнату, – предложила я.
Мы молча поднялись на третий этаж. Я чувствовала тяжелое напряжение, что разливалось в воздухе.
Закрыв за собой дверь, секретарь накинул на комнату полог тишины.
– Что именно вы хотели спросить? – он смотрел на меня с какой-то горечью.
– Сколько лет вы с Реджинальдом, варт Фелиот? – начала я издалека.
Судя по недоуменному взгляду, он не ожидал, что я спрошу именно это.
– Думаю, что лет восемь уже, – сказал он, немного подумав. – Да, точно. Шесть лет в статусе личного секретаря.
– И у Реджинальда нет от вас секретов? – уточнила я.
Мужчина покачал головой.
– Моя работа – знать обо всем.
Я вздохнула. Было тяжело произнести это вслух.
– Вы были здесь в тот день?
Фелиот вздрогнул.
– В какой именно? – спросил он наигранно непринужденно.
– Вы поняли, о чем я, – сказала я холодно. – В тот день, когда погибла Равена. Вы были здесь?
В глазах секретаря мелькнул ужас. Я поняла, что мне уже не нужны его слова.
– Реджинальд оставил ее на ваше попечение, как сейчас меня? А сам отправился на войну? – напирала я.
Секретарь побелел.
– Я и правда был тем, кто обнаружил ее. Пошел позвать к ужину, потому что она задерживалась, – сказал он бесцветным голосом, будто ему даже говорить об этом было больно. – Я же и сообщил об этом господину. И видел… что было дальше.
Фелиоту с трудом давались слова. Я видела, как больно было ему вспоминать тот день.
Но я была решительно настроена вскрыть эту старую рану.
– Расскажи подробнее, – настояла я.
Фелиот дернулся. Он не хотел говорить, но повиновался.
– Это был первый день лета. Лира Равена пошла любоваться бабочками. Она часами могла наблюдать за ними, а они привыкли к ней и, не боясь, садились на руки и волосы. Она вся потом была в этой золотистой пыльце, – мужчина грустно улыбнулся. – Госпожа никому не разрешала сопровождать ее, потому что чужаков ее бабочки боялись. В тот день она не вернулась.
– Я была там сегодня, – сказала я. – Место закрытое, а дорога к дому только одна. Как случилось,