Сибирские рассказы. Николай Углов
знаете, мне кажется, что дед с бабкой разыграли деревню! Уж больно следы похожи на стопу деда, обмазанную в краске.
– Да что ты за ерунду говоришь, Колька? Это не краска, а человеческая кровь, ведь видно же! Да и дед не похож на шутника. Угрюмый всегда. А собака куда делась с щенками?
– Тут что – то не то! Страшно всё это! Вон, все бабки говорят – к худу это!
Мы ещё долго обсуждали это событие. Но всё вроде прошло, и забываться стало, как уже в апреле опять вся деревня толпилась у хаты Ивановы. Они оба угорели насмерть. Бабки крестились и шептали:
– Это домовой закрыл им заслонку печи! Чем – то обидели они его.
Набух водой, почернел снег, пошла вода в низины, затопила речку. Исчезли под водой наши тропки, дорожки, каталка, прорубь – штольня. Снег осел, и сразу распрямился, стал выше чёрный лес, весело застрекотали сороки, зачирикали уцелевшие воробьи. Мы с братом носились как шальные – ладили скворечники. Идя из школы, я высмотрел у Тольки Горбунова в дровах трухлявую берёзу. Выпросил на дуплянки. Вместе с Толькой распилили его. Получилось два великолепных высоких скворечника – ему и мне. Дома выдолбил внутри, прибил снизу и сверху по доске, вырезал круглое отверстие – леток и скворечник готов. Шурка тоже собрал из досок два скворечника – теперь у нас их было всего девять! В деревне девять скворечен ни у кого не было! Развесили мы их на доме, воротах, на заборе, а новую дуплянку я повесил на ветле у колодца. И вот 4 апреля раздался долгожданный посвист – на ветле сидел чёрный скворец! Сердце тревожно и радостно забилось. Наконец – то! Кричу:
– Шурка! У меня скворец у колодца! Ни у кого ещё нет их в деревне! У меня первый скворец! Я знал, что дуплянка им понравится. Как там здорово им будет жить! Ветла раскачивается на ветру, внизу колодец с водичкой, пашня рядом. А скворчатам как хорошо будет в дуплянке! Раскачивается ветла, убаюкивает их…
С Шуркой мы могли часами рассматривать этих великолепных птиц. Смотреть, как они знакомятся с будущим домом, без конца ныряя в отверстие, поют, веселятся и ссорятся, прилетают и улетают то поодиночке, то стаей. Особенно хороши были вечерние концерты, когда парочками на каждом из скворечников идёт состязание и соревнование – кто лучше и звонче поёт.
Талая вода заполнила всё вокруг, но наводнения, как в прошлом году, не было. Мы десятки раз бегали на речку, гадая, когда же начнётся ледоход. И вот лёд тронулся! Жуткое это зрелище! Широкий Зыкинский омут вдруг ожил на наших глазах! А надо сказать, что перед ледоходом вода в речке покрывает его метра на два, так что и не узнаешь, есть ли внизу лёд или нет. Но вот вода вдруг зашевелилась, забугрилась, закрутились огромные воронки. Вдруг что – то чмокнуло, раздался страшный гул, а затем треск. С шумом вынырнула льдина полутораметровой толщины, затем другая, а третья стала на попа и с грохотом раскололась. И пошло, поехало! По всей реке всплывал лёд. Стоял неимоверный шум, грохот, треск. А нам – то веселье! На другой