Тьма, Огонь и Пепел. Антон S.A
из спрессованного света и песка. Их тела переливались, как вода, а лица были пустыми холстами, на которых проступали черты тех, кто смотрел на них. Один из Слуг приблизился, его «лицо» исказилось, повторяя ее собственные черты, но с улыбкой, слишком широкой для орка.
«– Ты пришла за семенем», – сказало создание голосом ее матери, мертвой уже десять зим.
– Я пришла, чтобы сжечь ваши корни, – ответила Зарг’ра, рубя мечом по воздуху.
Слуга рассыпался, но его смех остался висеть среди деревьев. Кристаллы задрожали, и глаза-листья закрылись, испугавшись. Где-то в глубине Садов что-то забилось, как сердце, замурованное в алмаз. Она шла к этому звуку, ломая ветви, которые цеплялись за дреды, пытаясь замедлить. Ее кожа покрылась каплями крови и сока кристаллов, смешиваясь в узоры, похожие на руны. В центре Садов стоял Родник Ложных Обещаний. Вода в нем была прозрачной, но, когда Зарг’ра заглянула вглубь, она увидела не свое отражение, а лицо орка-мужчины с глазами цвета застывшей лавы. Его губы шевелились, произнося ее имя беззвучно, а за спиной виднелся трон из костей и пламени.
– Грак’зул… – прошептала она, узнав имя, которое шаманы шептали у огня.
Родник взорвался пузырями, и вода схлынула, открывая тоннель, уходящий вниз. В его глубине мерцал красный свет – не огонь, а нечто более древнее. Зарг’ра сплюнула в родник и развернулась. Ей не нужны были обещания, даже если они пахли властью. Ее путь лежал не вниз, а вперед – через Хребет Разочарования, где ветер резал кожу, как нож мясника, и дальше, к Полянам Костяных Цветов, о которых пели в балладах безумные барды. Но когда она покинула Сады, за ее спиной закрылся проход, а в воздухе остался лишь шепот:
– Он найдет тебя первым.
Орчиха не обернулась. Ее тень, теперь с рогами, выросшими из силуэта, тянулась к горизонту, где собирались тучи, похожие на стаю голодных воронов.
А где-то в Пепельных Пустошах, за горами и пеплом, завыл рог. Но на этот раз он звучал иначе – не угрозой, а вызовом.
Разочарования вздымался ввысь, как позвоночник исполинского зверя, сокрушенного в последней агонии. Каменные ребра скал были покрыты налетом инея, хотя вокруг витал жар, способный расплавить железо. Зарг’ра шла по узкой тропе, вжимаясь спиной в стену ущелья, чтобы не сорваться в пропасть, где клубился туман цвета гниющей плоти. Каждый выступ под ногами крошился, отправляя в бездну осколки, которые застывали в воздухе, превращаясь в стайки кристаллических мух. Они жужжали, цепляясь за ее дреды, но орчиха смахивала их мечом, оставляя в воздухе всполохи синих искр. На вершине хребта ее ждал Мост Скорби – хлипкая конструкция из сплетенных корней, черных и липких, будто пропитанных смолой страха. Под мостом, в глубине пропасти, светились Огни Забвения – блуждающие огоньки, принимавшие формы лиц: старых, молодых, искаженных ужасом. Они тянулись к ней, шепча имена, которые она слышала лишь в кошмарах.
– Зарг’ра… Зарг’ра… – звали огни голосами ее павших врагов.
Она плюнула в пропасть.