Тьма, Огонь и Пепел. Антон S.A
ждут тебя там, за Пределом, – он указал на горизонт, где мерцала громадная арка из сплавленных мечей. – Но ты не дойдешь. Ты свернешь. Ты предашь саму себя.
Орчиха выдохнула. Ее меч дрогнул, но не от страха – от нетерпения.
– Попробуй остановить.
Плетельщик рассмеялся, и его маска разорвалась, выпустив рой певчих птиц с клювами из стекла. Они нырнули к Зарг’ре, но та, взмахнув клинком, превратила их в дождь осколков. Когда последняя птица разбилась о камни, Плетельщика уже не было – лишь клочок пергамента с кровавой надписью: «Ищи то, что ищет тебя». Она смяла пергамент в кулаке и двинулась к арке. Мечи, из которых она была сложена, звенели на ветру, играя погребальную мелодию. Каждый клинок был уникален: одни ржавые, другие – сияющие, третьи – скрученные, будто от удара титана. Зарг’ра прикоснулась к одному из них, и сталь вздрогнула, пронзив ее сознание видением: орчиха в доспехах из чешуи дракона, сражающаяся в толпе воинов с пустыми глазницами. За спиной у них пылал город, который она узнала – Кровавый Холм, место, где родилась ее мать.
– Нет, – прошептала она, отдергивая руку. Прошлое не имело власти над ней.
Арка дрогнула, и мечи начали падать, вонзаясь в землю у ее ног. Зарг’ра бросилась вперед, уворачиваясь от падающих клинков, чувствуя, как лезвия режут воздух у самого виска. Когда она вырвалась на другую сторону, арка рухнула, погребя под собой Поляны. Перед ней открылась Долина Шепчущих Камней. Валуны здесь были покрыты мхом, шевелящимся, как кожа, а в их трещинах прятались светлячки с глазами младенцев. Они мигали, провожая ее, а камни, как старые друзья, бормотали:
– Беги… Беги… Он близко…
Но бежать она не собиралась. Ее путь вел к Глазу Пустоши – кратеру, где, по легендам, родился первый огонь. Там, в кипящей сердцевине, она найдет не ответы, но силу, чтобы стереть вопросы. А далеко позади, среди обломков мечей, что-то зашевелилось. Не Плетельщик, не тени – нечто, что ждало своего часа дольше, чем существуют Пепельные Пустоши. Но Зарг’ра уже не слышала. Ее шаги слились с гулом Долины, а глаза горели ярче, чем светлячки-младенцы. Ей было все равно, что ждет впереди. Лишь бы это можно было разрубить мечом.
Реквием По Пеплу
Грак’зул шел по Выжженным Тропам, оставляя за собой следы, которые тут же зарастали черным стеклом. Его кожа, некогда потрескавшаяся, как базальт, теперь светилась изнутри тусклым багрянцем, будто под ней тлели угли забытых костров. Воздух вокруг него искривился, как от жара, и даже тени, обычно преследовавшие его, держались на расстоянии, сливаясь в неясные силуэты за спиной.
Он пришел в Утробу Вечного Жара – плато, где земля была покрыта узорами, словно шрамами от когтей гигантского зверя. Здесь, среди гейзеров, извергающих не пар, а густой яд, стояли Идолы Молчания. Каменные изваяния с лицами, стертыми временем, их руки протянуты к небу, будто умоляя о дожде, который никогда не придет. Грак’зул коснулся одного из идолов, и камень рассыпался в прах, обнажив под ним алтарь из обсидиана. На нем лежал Язык