Тьма, Огонь и Пепел. Антон S.A
прошипел один из ртов.
– Ты сам жертва, – засмеялся другой.
– Огонь предаст тебя, – завыл третий.
Грак’зул выхватил нож, выкованный в Горне Скверны, и клинок, вобравший в себя тысячу смертей, вспыхнул багрянцем. Он рубил щупальца, и те отпадали, превращаясь в пепел, но на их месте вырастали новые. Сердцевина пламени пульсировала, и с каждым ударом жар усиливался, оплавляя доспехи орка. Когда последнее щупальце было отсечено, пламя взорвалось, ослепив его, а когда свет рассеялся, Стража не было – лишь пепельная воронка, ведущая вглубь горы. Грак’зул спустился в Чрево Горы. Стенки тоннеля были покрыты блестящей слизью, в которой копошились слепые черви с человечьими лицами. Они шептали его имя, но он давил их сапогами, не замедляясь. Впереди замерцал свет – не огонь, а нечто холодное, мутное, словно свет гнилушки. Зал Мёртвых Звёзд открылся перед ним. Своды пещеры усеяли камни, мерцавшие тусклым светом, будто звёзды, забытые богами. В центре на троне из сплавленных мечей сидела Тень Первого Пламени – силуэт без черт, лишь очертания, дрожащие в жарком мареве.
– Ты пришёл за правдой, – сказала Тень, и её голос был шелестом горящего пергамента.
– Я пришёл за тем, что моё, – ответил Грак’зул, сжимая нож.
Тень подняла руку, и звёзды на сводах погасли. В темноте зажглись глаза – сотни, тысячи, устремлённых на него.
– Правда в том, что ты уже мёртв, – прошептала Тень. – Ты сгорел давно. Это лишь пепел идёт к концу.
Грак’зул засмеялся. Его смех разорвал тьму, и звёзды вспыхнули вновь, ослепительно ярко.
– Если я пепел, то стану пожаром.
Он бросился вперёд, нож в руке оставил кровавый след в пустоте. Тень рассыпалась, но её смех остался, витая меж камней. Мечи трона упали, превратившись в пыль, а на их месте остался проход – узкий, как рана, ведущий в Сердцевину Вечного Жара. Там, в огненном ядре, плавало Зерно Хаоса – кристалл чёрного огня, в котором танцевали отражения всех, кто когда-либо жаждал его силы. Грак’зул протянул руку, и кристалл обжёг ему ладонь, оставив узор в форме спирали. Он не взял его. Не стал. Вместо этого он разбил ножом камень под Зерном, и лава хлынула в зал, смывая всё на пути. Грак’зул бежал обратно, сквозь рушащиеся тоннели, сквозь рёв стихии, сквозь боль, ставшую его единственным спутником. Когда он выбрался на поверхность, гора взорвалась, выбросив столп пламени в небо. Пепел падал, как снег, покрывая его плечи. А где-то вдали, за пределами Пепельных Пустошей, завыл рог. Новый. Чужой. Но Грак’зул уже шёл на этот зов. Потому что даже пепел помнит, как гореть.
Спящая Ярость
Долина Шепчущих Клинков встретила Зарг’ру тишиной, обманчивой, как улыбка змеи. Воздух вибрировал от едва уловимого звона стали, а под ногами, вместо земли, лежали обломки мечей, копий и секир, ржавых и зазубренных. Каждое движение поднимало звон, словно оружие вспоминало свою былую ярость. Зарг’ра шла медленно, чувствуя, как