На палубе с букетом марипосы. Мэри Кор
Но зато я сшил сборник стихов, который писал с этой осени. – Похвастался Эрнест и, взяв девушку под руку, повёл её на кухню. – Угадаешь, как называется? Подсказка: это связано с нашим общим делом.
– «Уха неплоха»? – спросила Лика и, переступив порог кухни, тут же поставила бутылку с маслом на стол и опустилась в кресло.
– Почти. «Таверна на берегу Балтийского моря». По задумке, я прихожу в неё каждое утро и рассказываю свои истории.
– Какого рода истории?
– Разные. Про семью, про море, про приключения, про дружбу, любовь… О, как бы я хотел вновь испытать хоть толику тех чувств, о которых пишу! – воскликнул Эрнест и тут же прислонил ладонь ко рту, словно веря, что выпорхнувшие так некстати слова можно вернуть назад и удержать.
Пару лет назад, на одной из вечеринок в таверне по случаю дня рождения Мартины Эрнест выпил нескольким больше планируемого, и, еле держась на ногах, впечатался лбом в резную колонну около барной стойки. Лика вызвалась проводить с кровоточащей ссадиной, мутным взглядом и заплетающимся языком друга до комнаты, украдкой хихикая и клянясь себе, что больше не спустит с него глаз во время празднований. Девушка иногда вспоминала, чем кончился тот вечер, и что он за собой повлёк, но Эрнеста старалась этим не тревожить, потому как он до сих пор переживал по этому поводу.
Эрнест неловкими движениями собрал рыжие волосы в хвост и, проведя ладонью по лицу, покрывшемуся лёгким румянцем, спросил:
– Ты в порядке?
– А я трезвая, – пожала Лика плечами. – Лучше скажи, чего тебе принести. Минеральной воды, яблочных долек? И ложись поскорее. – Она настойчиво подтолкнула друга в сторону кровати и потянулась за одеялом.
– Ничего. Я неплохо себя чувствую.
– Вижу. Окно приоткрыть?
– Я сам, – Эрнест перевернулся на бок и, приподнявшись, протянул руку к створке. – Не стоит суетиться.
– Тогда – сразу к медицинской помощи, – заявила Лика и, порывшись в ящике, выудила оттуда кусок марли и бутылёк со спиртом. – Угораздило, – вздохнула она, хорошо смачивая марлю. – Повернись.
Эрнест послушно подставил под тёплую ладонь подруги пострадавшую часть лица. На лбу красовалась ссадина, по форме напоминающая резвую комету. Лика аккуратно промокнула кровь. Эрнест тихо вздохнул, прикрывая помутневшие от опьянения янтарные глаза.
– Я так благодарен. – Произнёс он. Лика, не отвлекаясь от обработки раны, спросила:
– Чему? Не стоит.
– Тому, что ты рядом. Тому, что ты делаешь.
– А, ты об этом.
– Ага. – Эрнест, поддавшись порыву, накрыл своей рукой ладонь Лики и прижал её ближе к своей щеке. Потёрся, касаясь губами сухой кожи. – Спасибо, Лика. Спасибо, родная.
В душе Лики поднялась волна нежности, и она, ненадолго позабыв про оковы, которые старательно выращивала на себе годами, позволила себе откровение:
– Я тоже благодарна тебе. Со дня смерти папы, – голос дрогнул, но девушка быстро взяла себя в руки. – Я не встречала ни одного человека, которого хотела бы назвать своим другом.
–