Академия Нотингейл. Мари Дюкам
документ!
– Ты спёрла его пиджак!
– И вернула на следующий день обратно!
Впервые мы с Энн разругались по-настоящему. Подруга так долго перечисляла все возможные последствия, которые непременно со мной случатся, что я не выдержала и попрощалась, не дав ей закончить отповедь. Можно подумать, я сама не знаю, что план рискованный! Как будто мне хочется это делать! Да если бы у меня был выбор..!
Усилием воли сосредотачиваюсь на занятиях. Уговорить миссис Петерсон помочь с фортепиано оказалось несложно, и теперь я каждый вечер по два часа провожу с ней за инструментом.
– Правая отвечает за ритм, – наставляет она. – Не давите, мисс Хантер, ведите аккорды ровно. И не забывайте о бемолях, их три. К левой добавьте педаль – лучше сразу привыкать к ней. Вот, хорошо! А теперь чуть быстрее.
Я повторяю мелодию снова и снова, пока не начинают ныть суставы пальцев. Результат не заставляет себя ждать. Уже к четвергу я играю вполне прилично: Дженна, с которой мы теперь репетируем вместе, от восторга аж хлопает в ладоши.
– Это потрясающе, Блэр! Номер будет великолепный!
Ага, если я вообще доберусь до сцены. В крайнем случае, миссис Петерсон сможет подменить за роялем, пока директриса делает из меня фрикасе за кулисами. Но расстраивать подругу я не хочу, хватит, что сама почти не сплю ночами. Причина моей бессонницы проста: от Виктора ни слуху, ни духу.
С момента субботней репетиции он не пытался со мной пересечься, а будто наоборот стал избегать. Репетиции танцев на этой неделе отведены под выступления, и моя надежда встретиться с Виктором в зале не оправдалась. Я видела его лишь в столовой, часто со спины, не смея подойти и поздороваться – рядом всегда был Дэмиан. Вот уж кто даже не скрывался, рассматривая меня так пристально, что начинали краснеть уши и кусок в горло не лез.
– А если он передумал? – со сдерживаемой надеждой в голосе спрашивает Дженна в пятницу.
Время ужина подходит к концу, пора возвращаться в спальню, чтобы проверить наряды, приготовить косметику и принять душ – завтра в суматохе финальных репетиций можно просто не успеть, ведь собираться мы будем сами. К нам с Дженной никакой стилист из столицы не приедет: я даже не подумала об этом, а подруга не привыкла к подобной роскоши, обычной для знатных однокурсниц.
– Тогда взломаю кабинет в прямом смысле слова, – мрачно отвечаю я.
Дженна горестно изгибает брови. Она даже не пытается вызнать, есть ли у меня запасной план, и я благодарна ей за это. Узнай подруга, что я всерьёз подумываю устроить локальный пожар рядом со сценой, чтоб без помех вскрыть дверь кабинета, её б удар хватил.
– Лучше расскажи, что с платьем? Всё готово? – Я перевожу разговор на более насущный вопрос.
Дженна оживляется. Всю неделю она потратила, чтобы пришить множество мелких бусинок на лиф своего чёрного узкого платья в пол. Внутри каждой из них мерцала искорка её дара – почти незаметно при обычном свете, но под софитами блеск становится ослепительным. Особенно если знать,