Флэшмен и краснокожие. Джордж Макдоналд Фрейзер
дело, аж светилась – по ее словам, иначе и быть не могло. Вуттон отлично понимал, что вести караван все равно ему, а Грэттен и команда обеими руками поддержали решение, поскольку нам предстояло идти в авангарде и не глотать пыль за остальными. Итак, караван Флэши, состоящий из шлюх, оптимистов, бронхиальных астматиков, фронтирщиков и честных ловцов удачи, готов был отправиться в неизвестность. Не стану утверждать, что мы представляли собой рядовое для сорок девятого сборище, но я бы ничему не удивился.
Поскольку обещал не утомлять вас подробностями, ограничусь замечанием, что в целом дорога через прерию, занявшая у нас несчетное количество времени, жутко скучна и в памяти моей разделяется на две части. Первая – до реки Арканзас, когда ты плетешься через море травы и кустарников, делая по пятнадцать или около того миль за день; вторая, после того как ты достиг Арканзаса, когда тащишься по прерии так же, как и прежде, с той единственной разницей, что с левого фланга у тебя течет самая уродливая в мире река: грязная, широкая, с илистыми берегами. Впрочем, засушливым летом вид ее радует, и стоит возблагодарить судьбу за близость воды – жажда и голод прикончили, надо полагать, больше переселенцев, чем любые иные причины.
Событий, способных оживить путешествие, было немного. Говорили, что самое трудное – переправы через реки, но при низком уровне воды особых проблем не возникло. Помимо этого иногда появлялись шайки индейцев, некоторые даже подбирались к нам поближе, выглядывая, где что плохо лежит, пару раз они попытались увести у нас скот, но парни Грэттена мигом уложили нескольких краснокожих – пауни, если верить Вуттону, – и мне стало казаться, что первоначальные мои страхи были беспочвенными. Однажды мимо нас пронесся по пути в Санта-Фе почтовый дилижанс, встретился также взвод драгун, едущих из форта Манн, возводившегося как раз в те дни. Что до прочего, то самым интересным было убирать с пути хлам, оставленный предыдущими караванами. Дорога походила на гигантское багажное отделение, растянувшееся на сотни миль. Сломанные фургоны, колеса, скелеты животных, домашний скарб, пустые бутылки – и это только самое обыденное. Припоминаю, как мы нашли печатный станок, корабельную носовую фигуру в виде увенчанной короной русалки, концертный рояль (именно на нем играла Сьюзи на илистой отмели Миддл-Кроссинга, развлекая общество, устроившее на берегу импровизированные танцы), шотландский килт и двенадцать абсолютно одинаковых гипсовых статуй Венеры Милосской. Думаете, я сочиняю? Полистайте дневники и воспоминания парней, пересекавших Великие равнины, еще и не такое узнаете.
Зато постоянно было или слишком жарко, или душно, или пыльно, или холодно (особенно по ночам), и вскоре путешествие мне жутко осточертело. Много времени я проводил в седле, но частенько сиживал в дилижансе вместе со Сьюзи, и от ее болтовни меня просто тошнило. Не то чтобы она канючила или злилась, нет. На самом деле старая кошелка была чертовски мила и нежна со мной, и я никак дождаться не мог, когда мы доберемся