Теория познания. Философия как оправдание абсолютов. В поисках causa finalis. Монография. Виктор Васильевич Ильин
ни в лоне
Ностальгических неразберих, —
Но с далеким найдя соответствие,
Очутиться в начале пути,
Наклониться – и в собственном детстве
Кончик спутанной нити найти.
И распутать себя осторожно,
Как подарок, как чудо, и стать
Серединою многодорожного
Громогласного мира опять.
И по яркому гомону птичьему,
По ликующим лицам в окне,
По их зелени преувеличенной,
И по солнцу на мне и во мне,
И по белым гигантам в лазури,
Что стремятся ко мне напрямик,
По сверканью, по мощи прищуриться
И узнать свой сегодняшний миг.
Феноменология антропного мгновения-момента подвижна, гибка. Нужная картина задается оптически, непреложно осязаемым образом человеческой «чистой энергии», наполняющей воздух жизни напряженностью действия, насыщенностью событийностью, эмоциональной приподнятостью, интенсивностью тока, плотностью излучения чувств, сосредоточением, темпераментом, ритмикой самопроявлений, волевыми волнами, душевными импульсами, темпом, сменой духовных состояний, бурей, нетерпением страсти, выходом, расточеньем, напором, разрядом внутреннего вдохновенья.
Сюжетообразующую роль «мгновенья», «мига», «момента» в экзистенции оттеняют модусы:
• «вневременность». Сгустки сущего, несущие не «количество быта» в заряженность персонального. Такова единственная и исключительная причастность принадлежащему безвременью «счастью»;
• «вечность». Вненаходимость человеческой мировой линии; «миг» как знак «вечности» в «близости». Скажем:
С любимыми не расставайтесь,
Всей кровью прорастайте в них,
И каждый раз на век прощайтесь,
Когда уходите на миг.
(А. Кочетков)
«Вневременность», «вечность» означают некий прерыв порядка последовательного существования через выход в однократной приверженности полноте бытия «вовне». Подобные неординарные самоценные, не определяемые всеобщим выходы неповторимы, однократны, незаурядны, не схватываемы каузальными, номологическими связями, не покрываемы необходимыми правилами. Сродни им
• «мимолетность». Преходящая вечность той же капли воды в игре ее отображений. Человек как «особенная действительность и специфическое содержание» (Гегель), неудовлетворенное раздражающим ум и достоинство квиетистским «мироздание терпит нас», самоутверждается в символическом миротворчестве, отбрасывающем тень в беспредельность, —
Я не знаю мудрости, годной для других,
Только мимолетности я влагаю в стих.
В каждой мимолетности вижу я миры,
Полные изменчивой радужной игры.
(К. Бальмонт);
• «обновление». Родословная человека высвечивается мгновениями пробуждения, первоцвета, всегда неожиданными самооткрытиями: «Как неожиданна собственная душа» – «Я вечно другой» (Бальмонт);
• «утрата».