Боже, спаси Америку! Наблюдая за американцами. Стефан Кларк
киношколы, и Джейк жил с ней еще с тех времен, как одолжил мой костюм. До сих пор это были его самые продолжительные отношения и, пожалуй, единственный роман с француженкой за десять лет пребывания в Париже. Дело в том, что он был одержим идеей переспать с женщинами всех национальностей, населяющих Париж, и о каждой написать стихи. Впрочем, с Вирджинией он, кажется, впервые задумался о чем-то более серьезном, нежели приятное времяпрепровождение и лирика.
– Ты пишешь о ней стихи? – спросил я.
Джейк подозрительно покосился на меня. Он частенько обвинял меня в «неуважении к его posy». Но тут речь шла не о маленьком букете цветов[8], а о poésie – его поэзии. Впрочем, он ошибался. Я искренне уважал его творчество, точно так же, как уважаю питбулей – то есть стараюсь по возможности держаться от них подальше. Когда прослушаешь штук пятьдесят нерифмованных двустиший о том, что именно Джейк проделывал с пьяной иранской переводчицей и банкой икры, аппетит быстро пропадает.
– Да, – ответил он. – Пишу. Каждый день я посылаю ей эротические posy. Здорово, да?
– Да, замечательно. – Я сделал большой глоток вина «Шенен Блан» из своего стакана, чтобы успокоить желудок.
Джейк уселся рядом со мной.
– Ну, ты как, примешь это американское предложение? – спросил он.
– Я не уверен в том, что они примут меня.
Я перечислил сразу несколько причин, по которым мне, скорее всего, откажут, не забыв упомянуть уклончивые ответы на щекотливые политические вопросы и случайное превращение в трансвестита.
– Как оказалось, эта женщина набирала моделей, – сказал я. – Это был открытый просмотр, так что она не знала, кто придет, поэтому, увидев меня в коридоре, предположила, что я жду ее.
Джейк кивнул, словно подтверждая абсолютную логичность возникшего недопонимания, и меня это тронуло. На самом деле я репетировал, как выложу новости Алексе, которая сейчас была на юге, где снимала каких-то детей для своего документального фильма о французском образе жизни. Она хотела расспросить их о том, почему у юных жителей марсельских окраин вошло в привычку каждое лето поджигать леса и каждую зиму – автомобили.
– Вся эта организация какая-то сумбурная, – сказал я. – Мне даже кажется, в какой-то момент я перестал воспринимать эту работу всерьез.
– Это ущерб, – сказал Джейк. Я мысленно перевел это как «жаль» (dommage[9]). – Где же ты возьмешь денег на свой миндаль?[10]
Я не сразу сообразил, что он имеет в виду amende, французский синоним слова «штраф».
– У меня есть еще кое-что на примете, – сказал я. – И одна из моих бывших подружек работает в банке. Надеюсь, она поможет с кредитом. Но это не решит проблему Мистера Зануды, которым я стал для Алексы.
– Ты должен поразить ее, Пол. Может, купишь костюм супермена? А потом пригласишь ее заняться любовью на трапеции?
– Да, отличная идея, Джейк. – Как всегда, его совет в отношении женщин настоятельно
По-английски