Модерный национализм. Глобальные катастрофы и как от них защититься. Виктор Тимченко
преступление против своего народа! – на кровавую бойню для защиты каких-то сомнительных «национальных интересов». Именно о таком, организованном сверху, от правительства, официозном «патриотизме», о таких лжепатриотах, готовых отправить на муки, принести в жертву своим целям миллионы соплеменников, писал в 1894 году Лев Толстой.
В чём же состоит (бессознательная или сознательная, более того – желанная) ошибка в оценке «оценок» Толстого? Где наши представления о патриотизме не стыкуются с его представлениями конца XIX века, когда Россия стояла на пороге очередной войны – за чуждые ей интересы?
Проблема – в различных толкованиях самого слова «патриотизм». Вот что пишет о своём понимании Толстой: «Чувство это есть, в самом точном определении своём, не что иное, как предпочтение своего государства или народа всякому другому государству и народу, чувство, вполне выражаемое немецкой патриотической песней: „Deutschland, Deutschland über alles“ („Германия, Германия выше всех“), в которую стоит только вместо Deutschland вставить Russland, Frankreich, Italien или N.N., т.е. какое-либо другое государство, и будет самая ясная формула высокого чувства патриотизма. Очень может быть, что чувство это очень желательно и полезно для правительств и для цельности государства, но нельзя не видеть, что чувство это вовсе не высокое, а, напротив, очень глупое и очень безнравственное; глупое потому, что если каждое государство будет считать себя лучше всех других, то очевидно, что все они будут не правы, и безнравственно потому, что оно неизбежно влечёт всякого человека, испытывающего его, к тому, чтобы приобрести выгоды для своего государства и народа в ущерб другим государствам и народам, – влечение прямо противоположное основному, признаваемому всеми нравственному закону: не делать другому и другим, чего бы мы не хотели, чтоб нам делали».
В последнее время в мире появилась обширная культура критиков патриотизма как такового. Причем дискурс очень быстро выходит за рамки научного (или просто не заходит в них), а сразу же ведётся на уровне публицистики, на уровне эмоций, на уровне извлечения из рукава козырных тузов – авторитетных мнений гениев или просто умных людей, как бы говоря: «Вот если такие люди, как Х или Y, считают патриотизм делом недостойным, то тогда уже и мы должны его таковым считать».
Об аргументах этих критиков, о Диогене и Толстом, мы уже упомянули. Ещё одним жупелом против патриотизма стала фраза «Патриотизм – это последнее прибежище негодяя» (англ. Patriotism is the last refuge of a scoundrel), вроде бы сказанная когда-то Самуэлем Джонсоном (Samuel Johnson, в его произведениях её нет) и опубликованная Джеймсом Босуэллом (James Boswell) в 1791 году в биографии Джонсона. Джонсон известен прежде всего тем, что составил первый толковый словарь английского языка – и сказал приведённую выше фразу. По поводу того, что могла бы означать эта фраза, написано немало, поэтому здесь стоит сказать вот что: Джонсон был глубоко патриотичным человеком, его определение патриотизма есть в его