«Товарищ Керенский»: антимонархическая революция и формирование культа «вождя народа» (март – июнь 1917 года). Борис Колоницкий
прославляя своих «борцов за свободу», подчеркивали их участие в борьбе за социальное освобождение («борцы за свободу трудового народа»), то либералы стремились соединить риторику освободительного движения и язык патриотической пропаганды военного времени. Наличие различных, порой конкурирующих проектов создания культа «борцов за свободу» говорило и о распространенности этого культа, и о потенциале его политического использования. Сам же факт того, что представители буквально всех политических сил – от сторонников Ленина до поклонников Колчака – участвовали в создании данного культа, свидетельствовал о временном консенсусе относительно проекта памяти, сакрализующего павших революционеров.
Действия Керенского в создании культа «борцов за свободу», как видим, не представляли какого-то исключения, однако и его биография, и его политическая позиция в 1917 году, и его авторитет, и контролируемые им ресурсы придавали его акциям особое значение и особый смысл. К тому же по сравнению с Колчаком и некоторыми другими участниками политического процесса «революционный министр» прославлял «борцов за свободу» с бóльшим энтузиазмом и большей искренностью. Со времен своей юности он был носителем политической культуры радикальной интеллигенции – культ «борцов за свободу» был необычайно важен для него самого, для его друзей и родных, и, например, в его собственной квартире до революции хранились некие памятные вещи, напоминающие о восстании лейтенанта Шмидта[280]. Риторика и ритуалы сакрализации «борцов за свободу» были Керенскому хорошо известны и эмоционально значимы для него.
В той версии истории, которую революционный министр предлагал новой России, нашлось место и для некоторых царей. Так, 5 марта он торжественно передал в Первый департамент Сената акты отречения от трона Николая Второго и великого князя Михаила Александровича. При этом Керенский приветствовал «учреждение, созданное гением Великого Петра для охраны права и законности». Вряд ли такое заявление понравилось всем противникам монархии, однако показательно, что Тан, ветеран революционного движения, счел нужным обратиться именно к данным словам, утверждая: «Поучительно отметить эту словесную дань культурного человека гению Великого Петра, этого свирепого и могучего революционера на троне. Не в пример другим, Керенский явно сознает различие между Петром Великим и ничтожным Николаем Романовым»[281].
Отношение министра к Петру Великому проявилось и в другой ситуации. В июле, в условиях, когда некоторые военные корабли, названные в честь монархов, меняли свои имена, Центральный комитет Балтийского флота поднял вопрос о присвоении учебному судну «Петр Великий» нового имени – «Республика». Керенский же счел нужным сохранить «историческое наименование». Очевидно, что и многие моряки считали возможным оставить «революционера на троне» в пантеоне великих предшественников новой России: всего в составе флота