Теория государственного кредита. Егор Францевич Канкрин
исчерпаны, а долговые обязательства стали резко возрастать. Тем самым Неккер, в одночасье уладивший текущие дела Франции, подверг большой опасности ее будущее.20 Защитники Неккера отвечают на это тем, что он, спасая Францию, исчерпал свой собственный кредит. Это правда, но именно это стоит вменить ему в вину. Министр, распоряжающийся бюджетом 24 миллионов человек, и не нашедший для спасения нации иного средства, кроме как пожертвования своей собственности, навсегда останется в памяти как великодушный человек, но плохой министр. Франция ждала от него не частного пожертвования, а хорошую кредитную систему.
После Неккера управление финансами получил Шарль Калонн. Хотя он и обратился к кредиту в своей финансовой политике, задача для него состояла, однако, не в том чтобы использовать преимущества хорошей кредитной системы, а в том чтобы исследовать пути еще не пройденные его предшественниками. Калонн учредил нечто напоминающее кассу погашения, но его расточительность была столь велика, что Франция за четыре мирных года израсходовала 1 052 млн., то есть столько же сколько Неккеру понадобилось для ведения знаменитой американской войны. Его последователь, Ломени де Бриенн, уничтожил кассу погашения, вновь обратился к пожизненным рентам, перекроил налоги и издал в 1788 г. бюджет, который поверг Францию в отчаянье. Близорукая политика этого министра доходила до границ откровенной беспомощности. Дефицит бюджета того самого года достиг 160 737 492 фр., а средств на его погашение не было. «В августе 1788, – пишет Шарль Ганил, – правительство отказалось платить по своим обязательствам. Этот отказ лишил его всякого кредита и всякой надежды на чью-либо поддержку. С другой стороны, не оставалось уже и таких средств, которые бы не были испробованы ранее. Размещение займов от имени счетной палаты, духовенства, земельных палат, военных орденов, городов, откупщиков, нотариусов стало уже невозможны. Частный кредит управляющего государственной собственностью, главного сборщика податей, откупщика и контролера закрылся вместе с кредитом правительства. У каждого министерства были неоплаченные долги. Все государственные доходы были уже давно заложены, а привлеченные таким образом средства – израсходованы. Все надежды умерли, все способы были уже опробованы, и наступило неминуемое банкротство с присущим ему ужасом и горечью поражения». Объявление неплатежеспособности уже не являлось для правительства простым и безопасным способом погашения долга. При Людовике XV банкротство ударило по откупщикам, участь которых изначально была в том, чтобы либо разорить правительство, либо быть разоренными правительством. В 1788 году, напротив, правительственные векселя имели хождение по всей Франции. Большая часть этих ценных бумаг была в руках людей, занимавшихся ремеслом и торговлей. Банкротство правительства, таким образом, означало разорение всего среднего класса, крах всех мануфактур,
Тому, кто разбирается в системе государственного кредита, может показаться по меньшей мере странным, что министр, явивший столь глубокие знания и прозорливость в вопросах управления финансами, не разбирался, или не хотел разбираться в кредите. Примеры подобного досадного противоречия, увы, не единичны. Мало ли мы знаем генералов, отличившихся благодаря своим заслугам и твердости, равно как и своими знаниями отдельных дисциплин военного дела, и при этом абсолютно не разбирающихся в основах стратегии! Причину тому следует искать в особенностях устройства нашего внутреннего мира. Часто бывает, что люди в силу естественных причин способны воспринять все детали того или иного предмета, преодолеть все мельчайшие преграды, изучить все чрезвычайные обстоятельства, но не способны за ними разглядеть и понять основные принципы, будь то стратегия или кредитное дело.