.
бок. Динамик хрипло исторгал в душистый вечер растрепанные звуки, сопровождавшие отборочный матч чемпионата Европы между Россией и Украиной. Илья и Тимофей, хотя и повернули головы, но прошли мимо не останавливаясь.
– Не станем уверять, что до такой степени интересуемся футболом, – предвосхитил Илья вопрос, готовый, они чувствовали, сорваться с ее языка.
– Вот это правильно, – подхватил Тимофей, – женщины нас привлекают гораздо больше.
– Эх вы, курортные жуиры, – шутливо попеняла им Аля.
– Да нет, – возразил Тимофей с покорной трезвостью, – парочка простых, немолодых ребят.
– Ну вот и приплыли, – произнес со спокойной иронией кто-то из стоявших вокруг транзистора.
– Ужас тихий, – откликнулся другой то ли в шутку, то ли просто интеллигентно, и тут же из ярко освещенного корпуса навстречу им вывалилась гурьба молодых мужчин и обтекла их, как порыв ветра.
– С пяти метров не попасть! Ну стой ты в воротах, дубина. Куда побежал? Сам не знает.
– Нет, ну такая плюха! – донеслось до них из томной душистой темноты.
Аля попрощалась и пошла укладывать Аннушку, которая нынешним вечером побила все рекорды незаконного бодрствования.
– Ну вот, – удовлетворенно заметил Тимофей, когда они остались одни, – вот тебе и приключение в первый же день.
– Это еще не приключение, – возразил Илья. Он окинул взглядом стену корпуса. В некоторых номерах еще горел мягкий, приглушенный абажурами напольный свет. – Да уж. Время наш враг… А вообще спать надо идти, вот что. – Он выгнул кисть левой руки и глянул на часы. – Ну вот, первый час. Все клятвы бесполезны… Может, сходим завтра на те скалы, туда, направо, где дом отдыха этот военный? Там, говорят, ловить надо.
– И вот они были с зеркалом повсюду, – читала Аля. – Скоро не осталось ни одной страны, ни одного человека, которые бы не отразились в нем в искаженном виде. Напоследок захотелось им добраться и до неба…
В приоткрытое окно влетел запах канн, плеснуло море. Бежевый мохнатый мотылек ворвался в комнату из темноты и забился вокруг абажура. Аннушка лежала на боку, подложив под голову согнутые ручки, и послушно внимала сказке.
– Все выше и выше летели они, и вдруг зеркало так перекосило, что оно вырвалось у них из рук, полетело на землю и разбилось вдребезги. Миллионы его осколков наделали, однако, несравненно больше вреда, чем само зеркало. Некоторые из них величиной всего с песчинку, разлетаясь по белу свету, попадали, случалось, людям в глаза и так там и оставались. Человек же с таким осколком в глазу начинал видеть все навыворот или замечать в каждой вещи одно лишь дурное, ибо каждый осколок сохранял свойство, которым отличалось прежде целое зеркало. Некоторым людям осколки попадали прямо в сердце, и это было хуже всего: сердце превращалось в кусок льда…
Ровное дыхание дочери вмешалось в ее глуховатый голос. Аля вздохнула, выключила настольный свет и прилегла рядом. Снаружи посапывало