Мутные слезы тафгаев. Петр Альшевский
гарантированно не будет.
– Тогда я их, наверно, дождусь. С вами, если не возражаете. – Не меняя выражения лица, Редин почесал колено. – Короче, это было сказано.
– Простите? – не поняла Лариса.
– Было сказано не в обиду вам.
– Мммм…
– Я дождусь? – спросил Редин.
– Да пожалуйста, ждите. – Лариса рассеянно захлопала глазами. – Вы мне не противны. Ничуть… нисколько… Вам на это наплевать, но у меня никогда не получалось долго жить с кем-нибудь вместе. Ни с Князьком, ни с прежними… такими же.
Закладывающими «Исе моногатари» использованными презервативами? Допускающими в своей голове coup d‘état?
– Конкретно я, – сказал Редин, – предпочитаю жить с кем-нибудь вместе, но по раздельности. Мне легче уходить от женщины, когда есть куда.
– Я, – тяжело вздохнула Лариса, – придерживаюсь другого хода мыслей. Все еще придерживаюсь… Но пошло оно все к дьяволу: мне уже осточертело, что жизнь помахивает передо мной лишь своим свиным хвостиком. – Посмотрев на Редина гораздо теплее, чем на улице, Лариса не побоялась показаться ему живой. – Налейте и мне водки.
– В ладонь? – спросил Редин.
– Не…
– Еще куда-нибудь?
– Я потом посмеюсь, – промолвила Лариса. – Не обижайтесь, если не ко времени. Обещаете, что не обидетесь?
– Не обижусь, – уверил ее Редин. – Вы не смеетесь, потому что я вас не рассмешил, а я, к нашему обоюдному плюсу, не страдаю манией величия. Я, Лариса, был самокритичен и наедине с петлей.
– Достойное качество, – кивнула Лариса.
– И водка под стать.
– И вечер зовет…
Не верь без задвижки. Не бойся без цели. Не проси без обреза. Кто жив, тот опасен – отсутствующий и в этой квартире, и во всем Орехово Станислав Зинявин в детстве мечтал стать музыкантом; он брал в руки бадминтонную ракетку и играл на ней, как на гитаре.
Но его мечта не сбылась.
Зинявин до сих пор играет на ракетке.
Нечто самое изысканное: поздних битлов, Джимми Хендрикса, «Mahavishnu orchestra»…
– Нас зовет вечер? – спросил у Ларисы заметно привстающий Редин. – Зовет, чтобы мы остались?
– Оо-ох…
– Что?
– Я не возражаю.
Раскаленная твердь на конце сигареты. Проведешь по ней пальцем и скажешь: «Надо же». Только затем сморщищься. В основном, не от боли, а от очередной маленькой суеты в мыслях и действиях – насилу отбившись от настигшей его Елены, Игорь Нестеров не смыл с головы дождь и днем позже пришел в церковь не молиться.
Знакомиться с Другими женщинами – когда он искал их в других местах, «Князька» впоследствии ждало одно и тоже: секс, скука, скандалы, и Игорь Нестеров стал ходить в церковь, чтобы найти чего-то еще.
Во время службы он неприкаянно стоял в стороне и даже не старался подать вида, что крестится; после одной из вечерен на это