Сегодня я рисую треугольник. Софья Мироедова
так приятно рисовать, потому что практически невозможно было испортить. Пожалуй, это было проектом влияний: все эти образы рисовали в моем сознании новые миры. Казалось, что произведения каждого из этих персонажей слепили меня такой, какой я теперь стала – каждый своим мотивом, картиной или полотном заложил кирпич в фундамент моей личности. Все эти влияния вместе сходились лишь в одной точке – во мне.
Графика всегда привлекала меня больше: мне казалось, будто контрастно белые и черные линии и пятна могли говорить на любом языке на любую тему. Аскеза палитры как будто давала шанс зрителю представить любой цвет на его вкус: в зависимости от его прошлого, предпочтений, привычек и убеждений. Добавление цвета или живопись всегда казались мне невероятно беспардонным образом навязать рецепиенту свою жизнь, бескомпромиссно покрасить небо в синий, а траву в зеленый. Но кто на самом деле знает, какого они цвета? Кто на самом деле знает, как светится кожа влюбленного человека и как гаснет взгляд у опустошенного? Я не хотела никому ничего навязывать – так же, как деревья за окном, устремившие угольно-черные ветви к бесцветному небу, я хотела заложить в работы все времена года. Поэтому чёрный – всегда однозначен. Поэтому палитра М. была так близка мне по духу.
Я хотела бы рисовать его самого: смотреть на угловатые плечи, острые скулы, в холодные глаза. Смотреть часами, как на пейзаж за окном, и рисовать. Бесконечно, в любых ракурсах, любыми материалами, в собственных мыслях. Рисовать и никому не показывать, оставить десятки его портретов своей сокровенной тайной. Наверное, стоило предложить ему позировать мне – но это могло показаться слишком декадентской просьбой. Точно я из прошлого столетия.
Зазвонил телефон, вытащив меня из вязкого потока мыслей. Звонили из галереи, куда я отправила запрос – хотела организовать свою выставку. Я уже давно этого не делала, а новая серия была отличным поводом.
– Добрый день, – произнес торопливый, но четкий женский голос в трубке.
– Да, здравствуйте, А., – ответила я, пытаясь очнуться.
– Мы с вами хотели договориться о встрече, что скажете насчет сегодня?
– Отлично, в котором часу? – пришлось оживиться мне, сегодня был свободный день, но не стоило упускать возможности использовать его с толком. Я и так уже три часа потратила на созерцание осеннего пейзажа за окном.
– Я буду в галерее к пяти часам и уйду в восемь, подходите в любое время!
– Хорошо, спасибо!
– До встречи, – ответила А. и повесила трубку прежде, чем я успела попрощаться в ответ.
Через два часа я поднималась на пятый этаж пыльного особняка в самом центре города. Галерея представляла собой несколько длинных залов и пару небольших комнат для сотрудников. Также в планировку гармонично вписывалась кухня-студия, куда меня и проводили для встречи с куратором пространства.
У А.