Сегодня я рисую треугольник. Софья Мироедова
мне работы по мере их готовности – она уже видела семь из пятнадцати, плюс около сотни набросков, которые я также решила включить в экспозицию. Рукопожатия, нетронутая чашка чая, и вопрос выставки новых работ был решен. Все оказалось проще, чем я предполагала. Возможно, роль играли какие-то рекомендации и общие знакомые, но даже с помещениями под однодневные мероприятия обычно бывало больше мороки.
Прежде, чем уйти, я решила пройтись по залам галереи. Они были неширокими, но хорошо освещенными. В экспозиции сейчас была серия урбанистических фотографий с контрастно вписанной в строительный каркас обнаженной девушкой. Я прошла все залы – стены были традиционно белыми, мест возле картин хватало, чтобы двое, стоя друг напротив друга, могли рассматривать полотна на противоположных стенах. Глядя на эту галерею, я попыталась представить, как бы распорядилась этим пространством я. Мне виделось широкое помещение, залитое естественным светом, а не поделенный на узкие клетушки лабиринт коридоров. Работы, оформленные в черный багет подчеркнули бы геометрию черно-белой фотографии, а уменьшив промежутки между экспонатами, можно было бы задать ритм, оттеняющий внутреннее напряжение работ. Мне всегда казалось, что пространство, где выставляется искусство, должно выгодно меняться под каждую отдельную экспозицию.
Я вышла из парадной на шумный проспект. Он был влажным, над городом висела дымка. Наверное, было около пяти градусов тепла. Я решила пройтись до дома пешком, пока не ударили морозы.
4
Здание Академии было образцом «историзма», как это было принято называть у архитекторов. Оно покоилось в пешеходном переулке в паре кварталов от моего дома. Думая об этом, я лишний раз подчеркнуто радовалась расположению своей квартиры-мастерской. Рядом с входом были фонарные скульптуры с ангелочками, изображавшими разные виды искусств. Каждый раз, проходя мимо них, я вспоминала одну невыносимо романтичную историю из прошлого.
Однажды ночь напролет я гуляла с мужчиной, в которого я была влюблена. На мне было лёгкое платье, а у него в руке – бутылка шампанского. Наутро мы забрели в переулок, где стояла Академия. Мы были счастливы, целовались, а на нас со всех сторон смотрели изувеченные подобия людей, застывшие в бронзе скульптурами выпускников монументального отделения. Он посадил меня на скамейку, приложил палец к губам и исчез в лесу из монументов. Я просидела там минут десять, скрестив ноги и разглядывая статую нищего, оказавшуюся напротив меня. Когда я готова была отдать этому бедолаге все свое имущество, вернулся мой «визави», взяв меня за руку и подхватив мою сумку. Спустя пару часов, уже дома, я нашла там бронзовую палитру – деталь, украденную у ангелочков с фонарных столбов Академии. Теперь, каждый раз, проходя мимо здания «в стиле историзма с элементами эклектики» я заговорщически улыбаюсь и вспоминаю страстные поцелуи моего хулиганского любовника.
Так и сегодня, я кралась мимо фонарей, будто они могли разоблачить меня в любой