Пропащая. Ирина Григорьева
она ушла – мне пришлось взяться за ручку. На листке бумаги я по памяти воспроизводил её слова до тех пор, пока моё сознание не прояснилось. Потом я ещё долго сидел и, держа в руке листок, думал о правильности выбранного мною пути.
Он оказался не таким, каким я представлял его вначале.
Почему я вспомнил об этом сейчас…
Просто моя первая беседа с Анной тоже оказалась не совсем такой, какой я бы хотел её видеть. Я не притрагивался к ней, и она не истерила, но всё равно – этот сеанс в какой-то степени тоже оказался для меня «первым»…
Всю следующую неделю я практически не появлялся в клинике. Всё моё время отнимал семинар-тренинг, на который меня неожиданно пригласили.
Пару раз я вскользь поинтересовался у постовой медсёстры о самочувствии новенькой. И удовлетворившись ответом: «Адаптируется…», – благополучно забыл о ней.
Все мои мысли теперь занимала Наташа. Наш роман развивался стремительно, она потихоньку переезжала ко мне, во всяком случаи, я так думал, регулярно обнаруживая в своей квартире разные женские штучки. Меня радовал подобный поворот событий, я уже всерьёз подумывал, что пора завязывать с холостяцкой жизнью и размышлял о том, как романтичней сделать предложение.
Анна сама попросилась ко мне на приём, передав своё пожелание через Лизавету.
Я был крайне удивлён её просьбой, так как раньше никто не проявлял подобного рвения. Я посвятил всю первую половину дня составлению смет на текущий ремонт, поэтому после обеда сам был рад просто побеседовать.
– Лиза, пусть Тегельская зайдёт, – я положил трубку и стал листать историю болезни новенькой.
Из записей психолога я понял, что она пока не «раскрывалась». Все характеристики сводились к стандартным отпискам вроде: «коммуникабельная, без признаков агрессии, заниженная самооценка…». В анамнезе тоже особенных отметок не наблюдалось. Пока я силился составить для себя примерный образ пациентки, в дверь тихо постучали.
– Войдите!
Я поднял глаза от бумаг и не смог скрыть удивления. Ничего общего с тем затравленным существом и нынешней Анной не наблюдалось. Она быстро шла на поправку. Лицо округлилось, а на щеках появился румянец, огромные ясные глаза больше не закрывали отёкшие веки. Собранные на затылке в тугой хвост волосы отливали каштаном.
Анна плавно проследовала к стулу и вопросительно посмотрела на меня.
Я понял, что она ждёт приглашения сесть и жестом указал на кресло. В этот раз она не показалась мне худой. Скорей, наоборот, в джинсах и футболке я смог без труда разглядеть её вполне округлые формы. Она часто дышала – явный признак волнения – и я не стал напускать на себя серьёзный вид.
– Хорошо выглядите. Уже освоились у нас? Условия здесь хорошие. Я бы сказал – лайт-режим2. Уверен, что процесс адаптации не станет болезненным.
– Вы правы, Роман Евгеньевич. Я не ожидала подобного. Особенно мне нравится заниматься с лошадьми.
Буквально: лёгкий режим (американизм). (Прим. автора).