Охота на Гитлера. Дмитрий Юрьевич Власенко
директора пионерлагеря такая же комната была, – сказала Кэт, – только у него еще портрет Сталина висел в красном углу.
– Извини, здесь Сталина не повесишь, – иронично усмехнулся Шнайдер.
– И даже телефон есть! – восхитилась Кэт.
– Думаю, мне не надо объяснять, что телефоном можно пользоваться только по служебной надобности, – сухо заметил Шнайдер. Он бросил чемодан рядом со шкафом и сел за стол, не раздеваясь, только расстегнув пальто. Он не мог понять, что же его так раздражает.
– Да, я понимаю, – Кэт повесила свой синий плащ в шкаф и поставила фиалки в стакан с водой. Цветы немного подвяли в дороге.
– Красивые фиалки, – заметила она, садясь за стол напротив Шнайдера. – Жалко, что Сталина нельзя повесить, было бы, как в пионерлагере.
– Здесь не пионерлагерь, – строго сказал Шнайдер. – Здесь тебе, девушка, предстоит не отдыхать, а много и напряженно работать.
– А я в пионерлагере тоже работала! – гордо заявила Кэт.
– И что ж ты там делала? – пренебрежительно спросил Шнайдер.
– Пионервожатой работала! Вы знаете, как это трудно?! В семь утра подъем, потом зарядка, линейка, завтрак, воспитательный час, обед, выход в лес, ужин, и все время бежишь, бежишь, и за детьми следишь. К концу дня с ума можно сойти, столько всего происходит! – воскликнула Кэт.
– Ясно, – Шнайдер снисходительно улыбнулся. – Устала с дороги?
– Да все нормально! А в лагере, кстати, еще и анкеты надо было заполнять, и еще массу документов, а не только с детьми работать!
– Хорошо, – Шнайдер закурил, сам того не заметив. Ему всегда казалось, что сигареты помогают ему сосредоточиться; по крайней мере, он мог думать, не отвлекаясь на эмоции. Тумблер в его душе переключился с "раздражен" на "спокоен". – Мне скоро надо уходить, отправь, пожалуйста, шифровку.
Кэт коротко кивнула и стала распаковывать чемодан с рацией.
– О чем шифровка? – спросила она деловито.
– Напиши, что доехали. Спроси, что делать с агентом по кличке «Писарь», – ответил Шнайдер. – Хотя этот агент… – Шнайдер поморщился.
Кэт вопросительно посмотрела на шефа.
– Он меня раздражает.
Кэт стала сосредоточенно настраивать рацию; она была в этот момент ужасно милой, как пятилетний ребенок, который отважно пытается написать свое имя.
– Еще долго? – спросил Шнайдер.
– Сейчас, – кивнула Кэт.
– Агент «Писарь» плох, но он – единственное, что у нас на данный момент есть, – размышлял Шнайдер вслух. – И Сначала он показался мне умным, порядочным, человеком, чеховским интеллигентом. Молодой только, ну да что ж теперь? А потом я вижу – а предо мной совсем не интеллигентный дядя Ваня, а трусоватый Акакий Акакиевич: пишет чего-то, строчит, вздыхает над каждой кляксой. Мелкая личность, одним словом. Впрочем, неважно, – оборвал сам себя Шнайдер. – Готова?
– Да, – ответила Кэт.
– Передавай: прибыли на место. Жду дальнейших указаний в отношении агента «Писарь». Энстис.
– Передала.
– На