Огола и Оголива. Ольга Евгеньевна Шорина
с флажками и шариками, а там сообщалось, что наши канувшие в Лету демонстрации взяты от древних ацтеков, где жрец на ступеньках Мавзолея, подобному нашему на Красной площади, сдирала с человека кожу, надевал её на себя, и носил, пока она на нём не сгниёт.
***
Я сказала Оголе, что смогу встретиться с ними через две недели, потому что мой отчим на двадцать четыре дня уходил в отпуск. Пойти к Свете с раннего утра я не могла,– это подозрительно. Почему-то перенести на другой день, на послеобеденное время, мне и в голову не пришло.
Я, как всегда, тянула до последнего, и только в понедельник, уже во второй половине дня, написала записку:
«Дорогая Света! Передай, пожалуйста, мои извинения Раисе и Александре, но я не смогу прийти завтра на изучение Библии (по семейным обстоятельствам). Занятия не смогу посещать до 18 ноября. Алла».
У Светы была тамбурная дверь, и я сунула записку в щель. Почтовый ящик она проверяла регулярно, так как состояла в переписке. Но я подумала: вдруг сегодня она уже не станет? А с «тамбурными» соседями она дружит, ей всё отдадут.
Какой же я тогда была дикой, потому что по злой воле матери всё время сидела дома! Нет бы просто зайти, поговорить, – тем более, что мне очень нравилась Света, и я ходила на занятия… не совсем из-за неё, просто от тотального и фатального одиночества. Я же боялась столкнуться со Светой во дворе!
А всё облетело и будто вымерло.
А на следующий день случилось что-то странное. После обеда в дверь заколотили, затрезвонили. Отчим открыл, и какая-то бабка заголосила:
–А Барсукова Галина здесь живёт? Это – девятнадцатый дом?
–Он у речки,– сказал отчим.
Но никакого дома № 19 по нашей улице не было. Самый последний– это № 18\2, а по нечётной стороне -№ 17/3, а дальше, за железной дорогой– уже колхозные поля.
Как же я тогда испугалась! Я решила, что Огола выслала мне вослед разведку. Сейчас это смешно, а тогда было жутко. Но я боялась не их, а матери. Какой скандал она мне устроила бы! Я ещё не знала, что при всей своей навязчивости «свидетели Иеговы» ко всему и ко всем равнодушны. Не хочешь общаться с ними– не надо, никто тебя преследовать не станет.
В среду я стояла на площади у киоска, как вдруг услышала:
–Приветик! Не узнаёшь, что ли?
Зелёные глаза, сухое бледное лицо, розовая помада, волосы полностью убраны под модный чёрный беретик. Света! А внизу – Злата, «упакованная» в зелёный с малиновым космический скафандрик-комбинезон.
–А кто у меня на квартире занимался? Знаешь, а Раиса сама не пришла,– заболела, что ли? У неё– давление, да и возраст, конечно…
Эх, пропустить такую возможность, – пообщаться со Светой наедине, без этой ненормальной!
–Значит, тогда до восемнадцатого. Будет у нас такая… передышка.
–А я уже переживала, думала– подвела людей…
–Да что ты, что ты, прекрати! – Я снова смущённо уставилась в витрину, где лежали отрывные календари, как Света снова окликнула меня:– Ал, вот забыла тебе отдать,– и вручила мне яркий глянцевый