Античная юность. Повести, рассказы, стихи. Александр Поздеев
клуба. Правда, народа собралось совсем немного я, Люся, собственно сам литератор Игорь Николаевич и две пятиклассницы, но совсем неожиданностью было для меня, что пришла Алена. Правда, ей, как комсоргу, нужно было быть в курсе всех школьных дел, но теперь её присутствие меня совсем не радовало никак.
– Ну-с, – проговорил Игорь Николаевич, – наше первое заседание, можно сказать, открыто, он обвел нас всех долгим вопросительным взглядом и остановился на Люсе. – Ну кому, как не Мухиной начинать, – с радостью подытожил он, – я наслышан об её талантах, да-с.
Люся вышла к сцене (заседание происходило в актовом зале), какая-то уж совсем чересчур торжественная в белой кофточке (уже и домой успела сбегать, форму скинуть, переодеться!) ну, однако, не шла ей эта тетушкина кофточка, как-то делала старше, однозначно не шла, так ведь и юбка у нее была почти до пят, что мне еще больше не нравилось. А читала Люся очень хорошо, с каким то трепетным, яростным надрывом, видно было что читает сердцем, и темы-то были такие, самые модные в то время – социум, разрушенные храмы и школьные проблемы. Я слушал, затаив дыхание, и все мне нравилось, но в какой то момент я специально оглянулся на Алену, встретился с её горящим ненавистью взглядом понятно по отношению к кому, и мне стало не себе. Игорь же Николаевич сидел с откровенно скучающим, очень равнодушным видом, вертел в пальцах ручку, и мне тоже здесь все стало понятно. Правда свой шквал аплодисментов Люся по окончании чтения собрала, но Игорь Николаевич только произнес довольно суховато:
– Неплохо, весьма неплохо Мухина, но только без обид, от тебя ожидал большего.
Подошел мой черед, мой дебют. Я вышел к сцене, приготовил тетрадь, но перед тем, как начать читать, окинул взглядом зал и лица, устремленные взглядами ко мне, пылающий гневом Аленкин, восхищенные пятиклассниц и Люси, вопросительный Игоря Николаевича, чего от тебя мол там ожидать, графоман малолетний? И по мере того, как я бубнил свой текст, весьма неумело бросая реплики в слушающих (как они ещё это вытерпели после Люси?), читать на публику я, право, не умел совсем, да ещё и жутко стеснялся, зажимался, проглатывая целые фразы, то увидел, что лицо Игоря Николаевича пере-шло от полного равнодушия к какому-то странному для меня дикому восхищению, глаза его прямо-таки горели, он весь подался вперед и просто не отрывал от меня взгляда.
– Ну, собственно, все, говорил же, рассказ не окончен, – сказал я. Игорь Николаевич повернулся к пятиклассницам.
– Девочки, не обижайтесь, но на этом пока все, жду вас на следующем заседании, Люся, ты тоже иди.
– Ну, вот ещё! – громко возмутилась Люся, – сейчас или никогда, говорите мне все, что положено, и ему, я сразу хочу знать, бросать это в костер или нет, – она потрясла кипой листочков.
– Бросать, однозначно бросать, – ответил Игорь Николаевич, – но не прекращать работу над словом и к каждому заседанию приносить что-то новое, а бросать будем, пока не найдем то, что уже в костер никак не бросишь.
– Спасибо