Античная юность. Повести, рассказы, стихи. Александр Поздеев
а иногда благодаря фортуне кто-то попадал в массовку. К счастью, наши с Люсей сцены снимались только в закрытом помещении, внутри школы, а иначе я бы просто не смог под двадцатью взглядами своего собственного класса, под взглядом Алены в этом сниматься, тем более мою роль расширили от пяти минут почти до пятнадцати.
Придя в первый день, мы сразу были отправлены Маргаритой на грим, причем из меня за полчаса сотворили немыслимого красавца, мой такой обыденный школьный пиджачок, давно потерявший вид и затертый, заменили на какой-то ультрамодный костюмчик тоже, конечно, школьный (но даже сравнить со старым было нельзя), водолазку с высокой стоечкой горлом и джинсы. По роли я должен был играть этакого мальчика-мажорчика, школьного диктатора, предающего свою любимую девочку, и это нужно было сыграть не банально, а очень драматично, с надрывом души, как объяснила мне Маргарита Викентьевна. Добавленные реплики пришлось учить просто на бегу, но кино есть кино, раз вошел в процесс, будь добр соответствовать.
Вот с Люсей киношникам было сложнее, нужно было снять её так, чтобы зритель вообще никак не заподозрил подмену актрисы, крупные планы пришлось исключить, снимали только издали, иногда, когда все же требовался какой-то более или менее план покрупнее, операторы творили какие-то там свои изощренные киношные хитрости, и все шло, как на мази. В итоге, когда я смотрел позже это кино, то так и не смог отличить, где та исходная актриса, а где Люся. В зрительном зале я один знал про подмену и, конечно, смотрел это кино вновь и вновь только из-за тех кусков, где моя Люся совсем не играла, а проживала жизнь своей героини Юли, преданной лучшим другом, то есть моим героем. На мой взгляд Люся сыграла гораздо лучше исходной актрисы, в её игре чувствовалась какая-то неподдельная искренность, надрыв, боль.
Я вот своим единственным опытом в кино так и остался недоволен и больше никогда не снимался, хотя тот же режиссер приглашал меня на эпизоды в свой следующий фильм. Люсю же, он вообще пригласил сыграть там пусть не главную, но значительную, решающую, существенную роль, только у нее не получилось, и потом спустя несколько лет она все же сыграла у этого режиссера главную роль, но в короткометражке, потому что пришли дефолтные и криминальные сумбурные девяностые, и денег на большое кино давать перестали. Но я отвлекся, все это было позже, а тогда, обрадованные неожиданным подарком судьбы, мы с удовольствием окунулись в мир кинематографических грез, пусть и только на три дня.
Первой снималась сцена на школьной лестнице, девочка поднимается по ней, потом оглядывается на чей-то голос, оборачивается, вообще ничего особенного, минутный обыденный киношный план, но это на первый взгляд, а тогда, я помню, режиссер с этой сценой вымотал и Люсю, и группу, и снимали её чуть ли не полдня.
– Ты должна оглянуться, ты должна посмотреть так, – требовал режиссер, – чтобы все мальчишки страны, сидящие в зрительном зале захотели лечь