История суда и правосудия в России. Том 1: Законодательство и правосудие в Древней Руси (IX – середина XV века). Коллектив авторов
в роли арбитра.
Подводя итог, скажем, что у нас нет достаточных данных, чтобы определить, какова была в действительности роль народного собрания славян в разрешении конфликтов и обеспечении социальной нормы в этот период: арбитраж, третейство либо настоящий суд.
Проникновению власти вождей в гражданскую сферу должно было предшествовать усиление значения войны, что сопровождалось ростом авторитета военных лидеров. Если первые известия византийских источников (Прокопий Кесарийский, середина VI в.), описывая набеги славян, об их предводителях не говорят ни слова[283], то уже спустя десятилетие византийские авторы знают их по имени, а в источниках мелькают славянские риксы, филархи, таксиархи[284].
По меньшей мере с VI в. объединения славянских племен были обычным делом[285]. Среди вождей выделялись предводители, обладавшие исключительно военными функциями, с которыми часто связаны военные термины (экзархи, таксиархи, филархи); возможно, их полномочия и ограничивались военным временем[286]. Другая категория предводителей, стоявшая во главе союза племен либо союза союзов, называемая риксами, хаганами, уже обладала более или менее постоянной властью, в их ведении находилось и военное, и дипломатическое руководство, общее руководство внутренней жизнью союза, которое в известной мере сродни дипломатии[287]. Некоторые из предводителей союзов, племен обладали таким влиянием, что с их именами ассоциировались определенные территории [288].
Источники, относящиеся к VI—VII вв., молчат об участии князя в управлении внутренними делами племени. Те, что повествуют о внутреннем устройстве славянского племени, о вождях умалчивают[289]. Поэтому нельзя согласиться с М. Б. Свердловым в том, что князь исполнял «функции ежедневного управления племенем», «князь и княжеская власть участвовали во всех основных формах экономических, социальных и правовых отношений в племени и их регулировании»[290].
М. В. Свердлов приводит известие Маврикия об отношениях между славянскими племенами и вождями и делает заключение о «реальной возможности руководства своими племенами» в военно-политическом отношении[291]. Но причем здесь ежедневное управление племенем, регулирование экономических и прочих отношений? Мнение М. В. Свердлова основано на небесспорных сравнительных данных и лингвистических параллелях (данных Тацита о германцах)[292]. Г. Г. Литаврин, рассматривая формы социально-политической организации славянских племен и их органы управления, везде отмечает лишь военно-политические функции вождей[293].
Однако, будучи военным руководителем нескольких племен, вождь приобретал функции посредника, арбитра. Он был заинтересован в обеспечении единства союза и устранении конфликтов. По словам византийского императора Маврикия, славяне пребывают «в состоянии анархии и взаимной вражды»; «господствуют у них различные мнения, они либо не приходят к согласию, либо, даже если они и соглашаются, то решенное
См.: Свод. Т. 1. С. 179—207. Это, правда, могло быть следствием недостаточного знакомства со славянами.
Расширение их полномочий связано «с возрастанием роли военного предводителя в ходе миграций, сопровождавшихся военной опасностью»
См.: Свод. Т. 1. С. 181, 201, 317, 321, 376—377; Т. 2. С. 133; 145—163. Также см.:
См.: Свод. Т. 2. С. 35, 59, 133, 145, 157, 198.
См.: Свод. Т. 1. С. 317, 321, 285, 145-150.
См.: Свод. Т. 2. С. 21. См. также сообщение Масуди о славянском «царе» Маждаке, которому подчинялись прочие «цари» (см.:
См.: Свод. Т. 1. С. 369; Т. 2. С. 183.
Там же. С. 71.
Там же. С. 71, 72. Опираясь на данные Тацита, сообщающего, что часть возмещения у германцев доставалась «королю», и на существование в праславянской лексике слова «prodaja» – «судебное возмещение за понесенный ущерб» (без ссылки на словари) (там же. С. 73, 74), автор уверенно говорит и о судебных правах князя. Эти данные в лучшем случае дают основания лишь для предположений, а известие о «судебном возмещении за понесенный ущерб» ничего не говорит о суде князя. Кроме того, нет данных и в пользу того, что слово «продажа» имело значение судебного штрафа, такое значение надежно фиксируется в источниках только с XI в.
См.: