Ведьмы. Запретная магия. Луиза Морган
Нанетт шла за ними без колебаний, Урсула же двигалась осторожно, с вытянутыми руками, уверенная, что вот-вот рухнет на холодный гранит.
Тогда Нанетт вернулась, взяла ее за руку и повела к тому, что выглядело как глухая каменная стена, но в итоге оказалось наружной стеной пещеры. Шум ветра тотчас же прекратился. Кто-то чиркнул серной спичкой и поджег три высокие свечи, стоявшие в каменных нишах. Мерцающий желтый свет отбрасывал пляшущие тени на лица женщин.
Оказавшись в помещении с высоким потолком, Урсула в изумлении огляделась. Было на удивление тепло, камень и почва защищали от ночного холода. Свечи горели неровно, но этого было достаточно, чтобы разглядеть расщелины, заполненные полотняными мешками, несколько бутылок и одну-две корзины. У стены стояла метла.
В центре пещеры на гранитном пьедестале, мерцающий в свете свечей, покоился камень, почти круглый вверху, с неровным основанием.
Урсула хотела было прикоснуться к нему, но тетя Луизетт ударила ее по руке.
– Нет… – прошипела она. – Он принадлежал бабушке. У тебя еще нет права прикасаться к нему.
Урсула бросила на Нанетт обиженный взгляд, и та вздохнула.
– Луизетт, Урсула ничего не знает о бабушке и о том, кем она была, за исключением того, что носит ее имя. Дай ей время.
Луизетт фыркнула. Опустив корзину на пол, она начала доставать из нее разные вещи и выставлять их на полку.
– Это, – пояснила она, обращаясь к Урсуле и указывая на пьедестал, – наш алтарь.
Нанетт отвела дочь в другой конец пещеры, куда почти не доставал свет свечей. Под ногами Урсулы хрустели останки птиц и животных, которые когда-то здесь обитали. Только центр был расчищен. Там и собрались пять старших сестер, выметая грязь и сухие листья, вытирая отполированную поверхность пьедестала и раскладывая на нем веточки лаванды, вереска и можжевельника. Но кристалл никто не трогал.
Нанетт пояснила:
– Сегодня канун Белтейна, весеннего саббата. Прорастают вереск и можжевельник, символизируя перерождение мира. Богиня спала всю зиму, а теперь тужится, чтобы произвести на свет новую жизнь.
Урсула повернула голову, пытаясь рассмотреть выражение лица матери в тусклом свете. Она ожидала увидеть усмешку, не сомневаясь, что Нанетт говорит с иронией. Напротив, мать выглядела восторженной, глядя на то, что называла алтарем.
– Маман, что здесь происходит? Что вы все делаете?
Нанетт повернулась и пристально посмотрела на нее. Они были так близки, что Урсула чувствовала дыхание матери на своем лице. Нанетт мрачно произнесла:
– Это то, кем мы являемся, Урсула. Мы потомки бабушки. Мы Оршьеры и практикуем древние обычаи.
– Древние… – Урсула в замешательстве замолчала.
– Мы сестры по ремеслу.
– Какому?
Нанетт отвернулась, оставив вопрос без ответа. У Урсулы перехватило дыхание от удивления.
– Мама! Нет, это ведь не колдовское ремесло?