Как было и как вспомнилось. Шесть вечеров с Игорем Шайтановым. Отсутствует
можно сказать и о «Канунах».
Там также вначале погружение в мир персонажа, ибо читатель не сможет верно оценить и понять происходящее, если его не ввести в сознание, мышление героев, отличное по своему складу от его собственного. В «Привычном деле» знакомство началось на уровне языка, бытовых представлений и отношений. В «Канунах» Белов сразу же идет к фантастическим, мифологическим по сути, представлениям, сохранившим значение для человека деревни. Начало тем более верное, что «Кануны» – роман исторический, хотя историческая дистанция сравнительно невелика – полвека, но это полвека, поменявшие характер деревни и ее жителя. Не на отвлеченно-собирательном бедняке или середняке, а на исторически конкретном по своему мышлению человеке проверяет Белов смысл совершающихся перемен.
То, что эпическое изображение в самой природе беловского таланта, подтвердила попытка писателя обратиться к иному литературному роду – к драме. Первая же пьеса Белова убедила лишний раз в его умении слышать речь с ее особенностями и индивидуальными оттенками – очень важное для драматурга свойство – и одновременно показала, что способ организации событийного материала, естественный в прозе, неприемлем в произведении, предназначенном для сцены.
Много недоуменных вопросов возбудила пьеса «Над светлой водой». Многое в ней представлялось странным, необъяснимым или недостаточно объясненным. Вот милая неискушенная Даша, которая провожает в армию своего Ивана, обещает ждать и едва ли не на следующий день уезжает с городским – с Георгием. Потом новое действие – через два года, – когда возвращается из армии Иван и одновременно приезжают проведать Дашиного отца молодые. Начинается калейдоскоп событий, за которыми зритель едва успевает следить, – какие уж там мотивировки! А в театре, напомню, резкие, немотивированные события всегда были сюжетом для мелодрамы. Когда же пьесу венчает самоубийство героини, как первоначально задумал Белов, то сомнения в мелодраматических намерениях и вовсе не остается.
На такое восприятие Белов, разумеется, не рассчитывал, просто он насыщал пьесу по закону не драматического, а прозаического развития. Мелодрама в принципе неприемлема для человека, эпизодически воспринимающего события, живущего ощущением размеренного жизненного ритма, рассчитанного по календарю природы. Событие, сколь бы трагическим оно ни было, поглощается этим неумолимым движением, не переживается как исключительное. Если в мелодраме такое событие – зачастую конец, обрыв жизни, то здесь иначе – сама жизнь увлекает человека дальше, заставляя его продолжать жить.
Вторгающееся, эпизодическое событие не редкость в прозе о деревне. Достаточно сравнить сюжет пьесы Белова с его же повестью «Деревня Бердяйка», с которой в пьесе совпадают и место действия, и отдельные события, и персонажи. Проходной, случайный мотив повести: не успела девушка проводить своего парня в армию, как почти тотчас же по какому-то необъяснимому стечению