Эволюция и Библия. Вид, изменчивость, возраст Земли. Оксана Кочурова
эволюционные представления дали новый стимул номиналистическому пониманию вида: раз виды непрерывно меняются, они – «человеческое изобретение» и делаются для удобства. В предельном случае любые надорганизменные группировки считаются искусственными (номинализм, XVIII в.).
Одним из ярких выразителей этих воззрений является российский зоолог С.А. Усов. В своем труде «О систематических категориях» (59) он утверждает со ссылкой на Канта, что вид есть некий идеальный образ, ноумен.
Известный русский ботаник-физиолог К.А. Тимирязев в своем очерке по теории эволюции на основании анализа работ Дарвина и Геккеля приходит к заключению, что «вид и разновидность – только… отвлеченные понятия: в природе они не существуют» (60, с. 81).
Но чаще эволюционисты исповедуют умеренный номинализм: виды трактуются номиналистически, тогда как локальные формы вполне реалистически; эта позиция была позже обозначена как биономинализм.
С.И. Коржинский (1861 – 1900) в книге «Флора востока Европейской России» утверждает, что «расы суть истинные систематические и географические единицы. Они подлежат исследованию и изучению как нечто действительно существующее. Между тем виды и подвиды представляют нечто условное» (64, с. 79; 61).
В.Л. Комаров (1969 – 1945) в работе «Вид и его подразделения» утверждает, что понятие «вид …есть идеальное представление об общем типе» (63, с. 250), поэтому «основной единицей исследования надо считать не отвлеченное типовое понятие “вид”, а реальную генетическую группу “расу”, иначе подвид или вид второго порядка» (63, с. 252).
Для отражения такого рода взглядов потребовалась более дробная таксономическая иерархия. С 1860-х годов в оборот зоологической систематики вошли новые таксономические категории – подвид (subspecies, Henry Bates), сборный вид (conspecies, Hermann Schlegel); ботаники особое внимание стали уделять вполне традиционному понятию расы (proles). Со временем было предложено приписывать этим единицам видовой статус и обозначать их линнеевскими биноменами.
Так, немецкие ботаники П. Ашерсон и П. Гребнер видели задачу систематики в том, чтобы давать латинское название каждой морфологически различимой форме (57).
Все это породило во второй половине XIX века мощное движение «дробителей» (так называемая аналитическая школа систематики), согласно которому всякие устойчивые вариации в пределах линнеевского вида, особенно если они имеют свои ареалы, должны получать официальный таксономический статус и получать двойные названия. Что и дало повод обозначить сложившуюся ситуацию второй половины XIX века в систематике как «кризис вида». Подобную позицию обозначили сторонники «широкой» концепции вида в XX веке (54, 55).
Немало было и сторонников объединения, составляющих синтетическую школу систематики, – приверженцев широкой концепции вида, восходящей к Линнею и его предшественникам. Они протестовали против безудержного «производства видов» (подразумеваются «элементарные виды» Жордана и его последователей), угрожающего