Иди на мой голос. Эл Ригби
и язык теперь путались у меня, очень хотелось уйти. Я оперлась о столешницу и стала тяжело, неуклюже вставать. Долгоруков смотрел снизу вверх.
– Раз начали, не могу не спросить. Леди, как вы думаете… Он отравил его?
– Кто? – ощущая новый приступ головокружения, тупо переспросила я.
– Сальери.
– Нет.
Голос прозвучал холоднее, чем я сама ожидала. Перед глазами закружились черные мошки, и я выпрямилась окончательно.
– Простите, я пойду. Приятного вечера.
Он ответил что-то ободряющее и виноватое одновременно, я уже не обернулась. Цыганская песня и хныкающая скрипка резали уши, ноги подгибались. Я пересекла зал и, бросив Жерару: «Сдохну – не буди», ввалилась в гримерную, где оставила вещи. Там стоял диван, на него я и рухнула. Голова гудела. Нет, так не пойдет, так я сегодня не отделаюсь.
Я протянула руку и вынула из кармана пальто сначала мешочек с табаком, потом, передумав, другой. Пришлось сесть, зажечь свечу. Вскоре я уже положила небольшой шарик в трубку и поднесла ее к дрожащему пламени. Сейчас… сейчас я сбегу. Сбегу…
Сладковатый запах расползся по комнате быстро, как и всегда, хотя я приготовила зелье отнюдь не так хорошо, как мастера. Сделав первую спасительную затяжку и глянув в потолок, я призналась себе, что со мной случилось. Я дала воспоминаниям ожить. У них все равно было слишком мало времени до прихода пустоты.
Цветочный город. Давно
…Блумфилд был славным местом. Правда, последние цветы, наверное, увяли здесь еще лет сто назад. Когда я попала в этот городок, раскинувшийся на холмистой пустоши, он уже представлял собой довольно однообразное зрелище: никаких лугов, ягодных садов и даже целебных родников. Возможно, все зачахло, когда начали строить первые типографии, а возможно, – вообще никогда не существовало и только воображение первых жителей подарило Блумфилду красивое название. Так или иначе, типографий тут было множество, как и книжных лавок. Пожалуй, я переименовала бы городок в Букфилд.
Школ-пансионов было две: женская и мужская. Одинаковые группки зданий за одинаковыми оградами располагались на северной и южной окраинах, точно отдаленные отражения друг друга. В блумфилдском женском пансионе я и училась.
Школа мне нравилась: комнатки, где мы жили по четверо, были уютными, учителя – умными, предметы – интересными. Да и строгих порядков здесь не водилось: нас охотно отпускали гулять после занятий. Наверное, по причине полного отсутствия в городке дорогих магазинов, увеселительных заведений и плохих людей. Звучит как утопия, но было именно так. Хотя, может, этим и объяснялось, что делать было нечего, разве что разглядывать витрины с платьями и есть мороженое. Но платья шились на жительниц Блумфилда (по-провинциальному безвкусно), а на мороженое деньги давали не всем. Например, моя мать считала его крайне вредным.
В школе я могла бы завести кучу подруг, за этим меня и отправили именно сюда: считалось, что в будущем пригодятся знакомства с людьми моего круга и выше. Но девочкам я не нравилась. Манеры у меня были далеко