Мой желанный. Владимир Лим
в толстом комбинезоне с зимнего рынка.
– Да, дальше – самое интересное! – сказал Григорий.
– Да куда же дальше? – удивилась Вера Сергеевна. – Тут тупик! – она показала на стену, в которую упиралась река.
Я заметила, вода в тупике, подсвеченная в глубине лампой, медленно, еле заметно вращается, канат, проложенный вдоль стены, уходил вниз по наклонной.
– Там первый сифон! – сказал Григорий. – А всего их четыре, но нам достаточно пока одного, – засмеялся он. – Ну, будем нырять?
– Нырять? – удивилась Вера Сергеевна. – Мы нырять не подписывались!
– Так я же объяснял, и не раз, что будем сифон проходить? – удивился Григорий.
– Проходить, но не нырять! – настаивала Вера Сергеевна.
– Да ладно тебе, Вера! – вмешалась вдруг Ольга Павловна. – Нырнем, или мы не чемпионки?
– Ну, если ты так хочешь… – сразу сдалась Вера. – Просто надо точно выражаться.
– Нет, вы можете не нырять, но источники – за сифоном. А без источника фирма ничего не гарантирует! – сказал Григорий.
– Григорий Янович, ты о чём? – слегка рассердилась Ольга Павловна. – Нам нет никакого дела до фирмы. Для нас гарантия – ты.
– Тогда – ныряем! – подвёл итог Григорий.
Мы все подплыли к сифону – почти круглой воронке в глухой стене пещеры, зависли, по команде Григория взявшись за руки, ворочая ногами; первым нырнул Лёша, за ним я, следом за мной Инна. Воронка была достаточно широкой, в ней могло поместиться человека три, но канат – один, плыть в темноту, перебирая его в руках, было проще.
Секунд через десять канат пошёл по наклонной вверх, я вынырнула и оказалась в обширном подземном озере, сразу же меня подхватил за локоть Лёша и подтолкнул к резиновой лодке, в которой горел, светил вертикально вверх, большой светодиодный фонарь. Узкий луч его слабо освещал далекий каменный свод пещеры. Судя по высоте, эта пещера, уровнем ниже метров на семь, должна соединяться с соседней не только через сифон, а там, наверху, через какой-нибудь проход. Возможно, у этих пещер был один, общий, свод.
С шумом, фыркая, вынырнула Инна, и также её, тяжело дышавшую, подхватил за локоть Лёша и подтолкнул к лодке. Держась за верёвку, свисавшую с борта, мы отплыли, освобождая место другим. Беззвучно, как нерпы, высунули головы из воды Ольга, за нею Вера. У них даже не сбилось дыхание, как, впрочем, и у меня.
И снова, как только Лёша вышел на берег, зажглись в глубине пещеры лампы, подсвечивая её снизу, упали на стены длинные тени сталагмитов и сталактитов. Вся пещера была заполнена символами мужского достоинства – от мелких, едва поднявшихся над полом, столетних, до огромных, поднимавшихся колоннами, тысячелетних фаллосов.
Дальняя стена пещеры – всех оттенков от красного до бурого, обильно подсвеченная, влажная, смотрелась огромным ковром с изображением вчерашнего крымского багрового заката.
Пол к стене сильно опускался, и поэтому мы не сразу заметили