Данаида. Юлия Скуркис

      ***

      После того как в инъектор стали добавлять препарат G-7, состояние Анны ухудшилось. Голова раскалывалась, а горло похоже распухло, до того трудно стало пить. Руки и ноги сделались тряпичными, Анна больше не могла самостоятельно добраться до туалета. После еды рвало, она исхудала так, что пришлось перевести ее на внутривенное питание. Однако недели через три организм адаптировался к мерзкой отраве: тошнота немного уменьшилась, а к утру иногда и вовсе проходила.

      И все же физические страдания были мелочью в сравнении с душевными. Все детские обиды, зарытые в подсознании, все забытые проступки, и даже самые невинные грешки – выбирались наружу и становились в очередь на освидетельствование. Иногда казалось – еще немного, и из черноты забвения всплывет личность коварной аферистки, рожденной на самом дне общества и покушавшейся на жизнь баронессы Кид.

      К тому времени, когда суд принял решение о принудительном психиатрическом лечении, Анна впала в болезненное оцепенение. Она даже не спросила у Хольма, куда именно ее отправляют, но инспектор счел своим долгом сообщить: «Едете в райское местечко. Надеюсь, вернетесь оттуда настоящим ангелом».

      3

      Заходя на посадку, флаер лег на крыло, и Анна разглядела внизу маленькие, словно игрушечные дома, рассыпанные по горному склону. В следующую секунду вдали сверкнули острые шипы скал, а за ними – голубоватая бездна.

      После приземления, как только дверь беззвучно уехала в сторону, Анну заставили подняться и тут же вывели наружу. Если бы не сопровождающие, она бы вряд ли устояла на ногах.

      По периметру посадочной площадки за ограждением буйно разрослись кусты шиповника. Анна уловила тонкий аромат розовых цветов – он прорвался через пелену медикаментозного безразличия. «Уже начало июня», – подумала она, и сердце тревожно сжалось. Почти в каждом поместье Кидов был уголок, где рос неприхотливый шиповник. Сколько же счастливых минут она провела в тени его кустов! И как давно это было…

      Анну лицом развернули к широкой арке, увитой диким виноградом. В обе стороны от нее уходила высокая стена из гладкого прозрачного материала с загнутым внутрь верхним краем, а внизу просматривалась кромка цоколя, наверняка хорошо заглубленного. В точности как ограждение Каллиопской тюрьмы, где Анне довелось однажды побывать с гуманитарной миссией.

      Навстречу, тяжело переваливаясь с ноги на ногу, ковылял человек с телосложением гориллы. На клапане нагрудного кармане его светло-серой формы четко выделялся логотип в виде облака, а на плече болталось несколько ремней. Бугристую голову незнакомца покрывал короткий выцветший пух, не способный скрыть неравномерную россыпь пигментных пятен, которые образовали на темени материки и острова неизвестного мира. Одутловатое лицо этого человека с уродливым, точно вдавленным носом выглядело восковым.