Данаида. Юлия Скуркис
Тысячи таких же чокнутых подражателей, как вы, дамочка, примеряют на себя чужие судьбы. Но такое покушение совершено впервые. Меня интересует, кто и зачем убил Ту-Ре-Анну Кид. Кто и зачем нелегально проделал генную модификацию? Вас предупредили, что полного сходства генотипа добиться никогда не удавалось? Вы не знали? Что заставило вас пойти на риск? Отвечайте!
– Ту-Ре-Анна Кид жива. Она перед вами. Если вы подозреваете, что произошло покушение, советую вам заняться поиском виновных. Никаких модификаций я не проходила.
– Ставки в игре высоки, не так ли? – не унимался Хольм. – Я хочу знать, каков был план.
Он положил на тумбочку возле кровати портативный голографический ретранслятор и активировал его. Перед Анной развернулась картина давней уже передачи: из морских глубин подняли флаер, на месте пилота – ее тело, далее – кадры кремации и чествования Три-Ре-Анны.
– По-прежнему будете настаивать, что вы дочь Патрика Кида?
– Буду.
– Господа, ваша очередь. – Хольм сложил на груди руки и уставился в пол.
***
Эти двое трудились явно не за жалованье. Диагноз, на котором они настаивали, звучал почти как смертный приговор: реактивный психоз на фоне принудительного вытеснения личности. Для Анны осталось загадкой, как психиатры, связавшие воедино две эти лжи, отстояли перед компетентной экспертной комиссией правомерность нелепого заключения.
Синкофф был хладнокровен и неумолим, он атаковал Анну вопросами-головоломками. Его по-рыбьи выпуклые глаза смотрели сквозь нее, от этого ощущение, что заключение о состоянии пациентки давно сделано и все эти подробности об однополых связях и прочей чепухе – не более чем формальность, такая же пустая, как взгляд мозгоправа, лишь крепло. Если Анна молчала, он переходил к другому вопросу, отложив предыдущий на потом, если выказывала волнение, вопросы начинали сыпаться градом. И была у Синкоффа одна малоприятная особенность: не здороваться и не прощаться.
Ребиндер играл другую роль: втирался в доверие и твердил, как хитро устроена человеческая психика, как неотступно мозг ищет оправдания и объяснения происходящему. В отличие от Синкоффа, он куда больше разъяснял, чем расспрашивал. Ребиндер подталкивал подопечную к мысли, что сомнения в здравости собственного рассудка – свойство здорового человека, в то время как упертость и зацикленность на некой идее… Сами понимаете. Осознав, что в ней сосуществуют две личности, Анна положит начало пути к выздоровлению, и он, Ребиндер, излечит ее от недуга, ибо современная психиатрия обладает достаточными возможностями и т.д., и т. п.
Анна притворялась, что готова к сотрудничеству, она отвечала на все каверзные вопросы Синкоффа и терпеливо выслушивала Ребиндера, а психиатры изобретали все новые и новые тактические ходы, день ото дня хитроумным образом изменяя их последовательность. Поначалу она пыталась разгадать логику их атак, но вскоре запуталась.
Оставшись в одиночестве после очередного допроса,