Хулиганский роман (в одном очень длинном письме про совсем краткую жизнь). Сергей Николаевич Огольцов
с выжиганием намного проще, к тому же мне нравился запах углящейся фанеры, когда я выжигал на ней картинки к басням Крылова из той же самой книжки для начинающих умельцев.
Выжигатель был одолжен у кого-то из соседей, но потом папа у себя на работе сделал другой, даже получше магазинных.
Из магазина мне купили Конструктор – набор чёрных жестяных полосок и панелек со множеством круглых дырочек, чтобы туда продевать винтики и гаечками скреплять деталь с деталью по чертежам Конструктора.
Можно было собрать мельницу, машины там всякие, паровоз с вагонами.
Один раз я два месяца собирал башенный кран, он вышел ростом выше табуретки, на него едва хватило винтиков…
И костюм робота на школьную новогоднюю ёлку тоже сделал папа по рисунку, который мама нашла в своём журнале РАБОТНИЦА.
Это был короб из однослойного, но крепкого картона, который начинался от плечей и доходил до чуть пониже пояса.
Слева на груди короба написано «+», а на правой стороне «-», как на больших плоских батарейках для карманного фонарика.
Под моим коробом тоже была батарейка, но более мощная – чешская «Крона», и маленький переключатель, щёлкнешь незаметно и – загорается лампочка-нос в кубообразной картонной голове робота, которая одевалась поверх моей, как шлём.
Квадратные прорези-глазa, по бокам от носа-лампочки, позволяли видеть из шлёма с кем и как хороводишься вокруг ёлки…
В библиотеке Части мне уже позволяли брать книги с полок, а не только из недавно сданных читателями в стопки на стол библиотекарши.
Справа от её стола сплочённой стеной стояли тома полных собраний трудов Ленина в синих переплётах (издания разных годов различались лишь оттенком синевы), следом теснились коричневые ряды многотомников Маркса с Энгельсом, а ближе к выходу – рослые шеренги работ Сталина.
Неприкасаемые полосы широких книжных корешков с золотистым тиснением названий и нумерации томов, с рельефами лиц их великих творцов на толстых обложках.
Однако, в их парадном строю имелась расселина в ту часть библиотеки, где, образуя узкий лабиринт, стояли полки с книгами разной степени потёртости.
Они распределялись по алфавиту: Асеев, Беляев, Гайдар…; или по странам: американская, бельгийская…; или по разделам: география, политика, экономика…
Там тоже были многотомники – Джека Лондона, Фенимора Купера, Вальтера Скотта (у которого я так и не нашёл романа про Робин Гуда, а только про Роб Роя).
Я любил бродить в тесной тишине между полок, снимать с них книги – насколько хватало роста – прочитывать названия и ставить обратно, и выбрав, наконец, не меньше двух, возвращаться с ними к столу библиотекарши.
Иногда про какую-то из выбранных книг библиотекарша говорила, что эту мне читать ещё рано и откладывала её в сторону…
Однажды по ходу межполочных блужданий со мною приключился конфуз – я пукнул.
Не очень-то и громко, но, опасаясь что звук мог-таки дойти сквозь стену классиков марксизма и до библиотекарши, я, продолжая бродить между полок, стал задумчиво