Обсессивный синдром. Валентина Думанян
еще жила в сердце и надежда увидеть его не исчезала ни на минуту. Я была так поглощена мыслями о том, что буду делать, когда найду Януша, каким образом буду его искать, что не замечала очевидного у себя под носом.
Я ничего не могла ответить Томасу. Мне вдруг стало стыдно. Может, молодой человек возлагал на меня какие-то надежды, у него могли быть свои мотивы, либо я действительно просто нравилась ему, кто знает.
– В чем дело? – Томас заглянул мне под опущенные ресницы, потому что я долго не отвечала, и робко улыбнулся. – Просто скажи мне, есть ли у меня шанс. Я должен знать.
Мы снова двинулись к гостинице.
– Томас, я и предположить не могла, что могу быть тебе интересной, начала я неуверенно, – я не знаю, что тебе сказать.
Я решила быть откровенной, насколько это возможно.
– Наверное, не стоит, Томас. У меня совсем недавно был печальный опыт, и я еще не оправилась. Тем более я уезжаю на неопределенное время.
Я посмотрела на него, но не могла понять, о чем он думает. В темноте пасмурного вечера его глаза казались черными. Мы как раз подошли к ступенькам гостиницы, куда бесконечным потоком забегали постояльцы, накрыв головы плащами, убегая от капель, и остановились. Снова начинался дождь. Томас посмотрел на меня и произнес только несколько слов, прежде чем уйти и оставить меня в замешательстве: «По крайней мере, я могу попытаться».
***
Назначили время выезда на конец мая. Я, Агнет и Лорелей ходили взбудораженные, мы до сих пор не знали, куда отправляемся. Томас ничего не говорил, я была права – он тоже мало что знал, от чего ходил зол и угрюм. О нашем разговоре мы не вспоминали, да и наедине побыть нам не удавалось, сейчас мы с девчонками не отходили друг от друга. Вещей сказали брать по-минимуму. У меня их и так было маловато. Мы помогали паковать казенные вещи, самое простое оборудование, бланки для документации. Доктор упаковывал много бумаг, документов, личные вещи.
В день выезда около университета нас встретил водитель на черной машине, с небрежностью наскладировал наши сумки в багажнике, плюхнулся на сидение и помчал на мюнхенский железнодорожный вокзал. Меня задело то, что Томас даже не пришел проститься с нами, не попытался дать какие-то напутствия в последний раз. Как будто пропал, хотя я рассчитывала повидаться с ним перед отъездом. Это было очень странно, но я так нервничала, что вскоре мысли о нем потерялись среди кучи других. Всю дорогу до вокзала я грызла ногти, в машине царила тишина, даже девочки не шушукались, а сидели молча, глядя в окна. По ним видно было, что они тоже нервничают, но Лорелей держалась лучше. Агнет же постоянно поправляла свою светлую косу, теребила резинку на волосах и постукивала пальцами о сидение. Лора коснулась ее руки и, поймав взгляд Агнет, улыбнулась ей едва различимой улыбкой. Почему-то это немного успокоило даже меня.
На вокзале шофер выдал нам наш багаж, сказал, куда идти, сел в машину и укатил в неизвестность.
– Неприятный