Конфуций и Вэнь. Георгий Георгиевич Батура
в том, что если у Вэнь «голова» обозначена в виде вертикальной черты, то здесь она как бы «раздваивается» под углом. Понятно, и спору нет, что это – разные знаки, но у читателя, натренированного в рассматривании иероглифов, подобные ассоциации обязательно возникнут. Но речь, конечно, не об этом: на груди у иньского Вэнь был нарисован именно такой «косой крестик».
А отсюда возможно также и то, что сам Конфуций видел в этих «крестиках» рисунок «двух сердец» – свое и ученика, – и понимал это как «работу с сердцем». Ведь именно благодаря такой работе человек достигает сотояния Вэнь. А тот условный рисунок «двух рук», который мы видим по обе стороны от этих «крестиков», в одном из древних иероглифов, например, мог обозначать не «ру́ки», а гнездо птицы на дереве (см. CHINESE CHARACTERS by Dr. L.WIEGER, p.42), – гнездо, в котором вылупились птенцы… «Птенцы» в виде «просветленных сердец». Все это, конечно, только предположения.
Для того чтобы как-то приблизиться к образу восприятия мира Конфуцием, мы должны еще и еще раз обращаться к этому непонятному для нас факту («крестики» на сюэ): пытаться сравнивать между собой эти «крестики» на иероглифе сюэ с «крестиком» на иньском Вэнь, и стараться понять внутреннюю связь между ними. Ведь если быть справедливым и смотреть глубже, в таком случае предлагаемая сегодня научная «расшифровка» многих древних знаков письменности гу вэнь не стоит и «выеденного яйца». Да, конечно, древнее изображение иероглифа «дерево» по своему рисунку действительно соответствует «живому» дереву в жизни, а иероглиф «солнце» – изображает солнце, которое мы видим на небе и т. д.
Но дальше подобного упрощенного подхода эта «дешифровка» не продвинулась, потому что за пределами понимания ученых по-прежнему остаются те базовые основы жизни аристократа периода Раннего Чжоу, которые превращают известный всем иероглиф Вэнь в реальное обозначение конкретного духовного опыта человека, – вместо придуманных гораздо позднее «татуировки», «письменности» или «искусства». И ведь именно такое его понимание – как опыт или что-то близкое к этому – становится очевидным, если взглянуть на рисунок иероглифа непредвзято: большой человек, а на груди у него – открытое сердце. Какое же это «искусство»? И какая же это «письменность»? Ведь китайцы всегда были очень конкретными людьми. Даже глупая «татуировка» здесь более оправдана.
Итак, давайте приглядимся к древним иероглифам повнимательнее, – с той целью, чтобы понять, что́ именно обозначало наше сюэ в далекие иньские времена? И как обозначалось тогда иньское Вэнь? Вот с этого иероглифа – с иньского Вэнь – мы и начнем. Сделаем это для того чтобы сначала определить принадлежность «косого крестика» к чему-то конкретному. При этом следует предупредить нашего читателя вот о чем. Нам не следует относиться к умственным и логическим способностям древнего человека, как к чему-то более низкому и «второсортному» по сравнению с современным человеком. Думать так – это очевидная глупость и