Природа судейской деятельности. Б. Н. Кардозо
у него. Позвольте привести в качестве другого изображения тому, что мной имелось в виду, решения, которыми определялись права цессионария в отношении прав требований. Из обсуждения этих решений видно значительное расхождение во мнениях относительно основополагающих понятий. Одни говорят, что цессионарий имеет собственность по общему праву[60]. Другие говорят, что его право основано лишь на справедливости[61]. Однако независимо от основополагающего понимания все согласны в том, чтобы выводить его последствия методами, главенствующее место среди которых занимает философский подход. Нам встретятся схожие примеры в области трастов, договоров и во многих других областях. Не хотелось бы наскучить сведением их всех в одном месте.
Направляющая сила логики не всегда, впрочем, дает простой и однозначный путь. Одно правовое начало или прецедент, доведенные до пределов своей логики, укажут один подход; другое начало или прецедент, проводившиеся с такой же последовательностью, с той же вероятностью укажут другой. В этом столкновении мы должны выбирать между двумя путями, направляясь по одному или по другому, а то и, возможно, пробивая себе третий, который будет результирующей двух сил в их взаимодействии или будет компромиссом между крайностями. Позвольте привести как изображающее такое столкновение известное дело Riggs v. Palmer, 115 N.Y. 506. Там было решено, что отказополучателю, убившему наследодателя, суд справедливости не позволит воспользоваться выгодами от завещания. Столкнувшиеся там начала соперничали за господство. Одно из них имело преимущество и победило остальные. Было начало связанности волей завещателя, распорядившегося имуществом, согласное с общим правом. Это начало, доведенное до пределов своей логики, должно укрепить в правах убийцу. Было также начало, по которому гражданские суды не могут ничего добавлять к уже установленным отрицательным последствиям и наказаниям за преступления. И оно, доведенное до пределов своей логики, укрепляет его в правах. Но против них выступило другое начало, еще более общее, корни которого глубоко уходят в разделяемое всеми чувство справедливого, – начало, что никто не должен извлекать выгоды из совершенной им несправедливости или выгадывать преимущество из своего проступка. Логика этого начала возобладала над логикой остальных. Я говорю «его логика возобладала». Однако, что действительно нас интересует, так это почему и как осуществлялся выбор одной логики перед другой. В данном случае его основание не скрывалось. Один путь был выбран, а другой оказался закрыт из-за убеждения судей в том, что выбранный путь вел к справедливости (justice). Уподобления, прецеденты и стоящие за ними начала вышли друг против друга в борьбе за прецедентность (precedence); в итоге начало, которое сочли более основательным, выражающим бóльшие и распространеннейшие общественные интересы, заставило своих соперников бежать. Меня не сильно волнует непосредственно та формула, по которой справедливость (justice) свершилась. Последовательность была сохранена, логике дали сказать свое слово, когда было решено, что законный титул
Cook, 29 Harvard L.R. 816, 836.
Williston, 30 Harvard L.R. 97; 31