Сюжетная типология русской литературы XI-XX веков (Архетипы русской культуры). От Средневековья к Новому времени. Владимир Васильев
и древнерусской книжной поэтики. В. П. Адрианова-Перетц замечает по этому поводу: «Несомненно книжного происхождения в древнерусской литературе также метафора источник воды (река, дождевая туча или облако) – Христос, учение Христа, и дальше вообще “книжное учение”, под которым подразумевалось именно учение, согласное с христианством»178.
Язычник и некрещеный как бы не живут, они находятся во тьме, в небытии. Крещение водою, омовение «баней бытия» выводит человека на свет, к жизни. Это момент «второго», духовного, рождения человека и подлинного приобщения его к бытию. («Аминь, аминь глаголю тебе: аще кто не родится водою и Духом, не может внити во Царствие Божие: рожденное от плоти плоть есть, и рожденное от Духа дух есть», – отвечает Иисус фарисею Никодиму, задавшему ему вопрос: «Како может человек родитися стар сый» [Ио. 3, 4–6].)
Однако крещение открывает лишь возможность будущего спасения. Обновившись им и став христианином, человек смывает с себя прошлые грехи, но он еще не вступает в царство небесное, а продолжает жизненный путь и неизбежно грешит вновь. Это делает проблематичным разрешение его загробной участи. За свои грехи он должен будет ответить на Страшном суде. Мученик же крестится второй раз кровью, пролитой за Христа179. «Второе крещение» смывает с него все прегрешения, «…яко же мученици своею кровию, блажени бо и преблажени будут в вечном наследии, улучивше сие крещение, по нем же не възмогут согрешити…»180. «Смерть греху опона»181, – писал протопоп Аввакум. Потому мученическая смерть именуется в средневековых текстах «вторым неосквернимым крещением».
Такое крещение служит необходимым условием права предстать перед Господом в царстве небесном. «Аще бо не напасть, то не венець, аще ли не мука, то ни дарове», – говорит автор «Повести об убиении Андрея Боголюбского»182. Душе крестившегося кровью не угрожают мытарства, которые, согласно христианскому вероучению, ожидают душу, отлетевшую от тела. Душа мученика, минуя их, прямо попадает «въ руце Господеви». В уставе Иосифа Волоцкого сказано: «Мню убо, яко <…> святии мученицы страшный час смерти без истязания проидоша бесовских мытарств»183. Греческая церковь не требовала чудес для прославления только одного типа святых – мучеников184. Им не угрожает и Страшный суд, мученик искупил свои грехи и сам будет судить грешников.
Святости через казнь удостаивается не всякий христианин, но только праведник. Казненный грешник, злодей, соответственно, терпит справедливое наказание, душа его не получает спасения. Некоторые редакции жития Варлаама Хутынского содержат эпизод, в котором рассказывается о двух новгородских преступниках, осужденных на казнь. Их должны были сбросить с Великого моста в Волхов. Первого Варлаам спас от казни, хотя никто его об этом не просил. Он забрал преступника в монастырь, и со временем тот принял монашество. Со вторым Варлаам поступил, казалось бы, странно: «со многими слезами» его молили родственники и друзья
Адрианова-Перетц В. П. Очерки поэтического стиля Древней Руси. М.–Л., 1947. С. 50.
В «Слове о житии великого князя Дмитрия Ивановича» воины готовы кровь свою пролить «и своею кровию
Послание на Угру Вассиана Рыло // ПЛДР. Вторая половина ХV века. С. 530.
Памятники истории старообрядчества ХVII в. Стб. 728.
Повесть об убиении Андрея Боголюбского // ПЛДР. ХII век. М., 1980. С. 328.
Цит. по кн.: Федотов Г. П. Святые Древней Руси. С. 181.
«Иначе, чем подвижников, канонизовала Греческая церковь и до сих пор канонизует мучеников, – именно признавала и признает их святыми