Водопад в пустыне. Юлия Чернова
судьи и ничего не ответил. Мустафа вновь взвесил деньги на ладони.
– Что ж, Ахмет, сберегу твое сокровище.
Низко поклонился горшечник, поблагодарил судью и поспешил домой, глину месить, лепить кувшины и плошки.»
Дамига умолкла, и Аминат осознала, что находится в шатре. Мысленно девушка успела побывать в мастерской горшечника и в доме судьи. А судя по тому, как ерзали на месте младшие дети, они до сих пор ощущали под ногами мягкий ворс багдадских ковров.
«Прошло время. Совсем сгорбился и поседел Ахмет. Глаза потеряли остроту, руки – сноровку. Перестали захаживать на двор Ахмета бойкие торговцы. Понял горшечник, что наступила старость и настало время забрать свои деньги. Отправился к судье.
За прошедшие годы Мустафа еще толще стал – парчовый халат расходится, борода на животе, как на подушке лежит. Улыбнулся судья – глаза превратились в узенькие щелочки.»
Одна из подружек Алии прошептала:
– Судья обманет Ахмета, да?
Никто не ответил.
Дамига склонила голову, будто прислушиваясь к далеким голосам. Невольно и остальные напрягли слух. Дамига заговорила, и голоса приблизились, стали отчетливее: старческий, дребезжащий – Ахмета, густой, маслянистый – судьи.
«– Заходи, добрый человек, расскажи о своих делах.
Объяснил Ахмет, что не может больше работать, хочет тихо и спокойно прожить оставшиеся дни.
– Похвально, – отвечает судья. – На то и дана старость, чтобы оглянуться на прожитые годы, увидеть, сколько добра совершено, сколько зла. Успеть раскаяться, дабы предстать пред Аллахом с чистым сердцем. Верно ты решил. Всю жизнь трудился, пришла пора отдохнуть. Ступай, и да пребудет с тобой милость Аллаха.
И на двери указывает. Опешил Ахмет. Но – деваться некуда – осмелился попросить:
– Дай же мне деньги.
Удивился судья:
– Неужели ты ничего не скопил? Я думал, беседую с почтенным стариком, а вышло – с попрошайкой.
Бедный Ахмет чуть не заплакал.
– Как же, – говорит, – вспомни. Я принес тебе деньги на сохранение.
Разгневался судья.
– Оказывается, ты не попрошайка, а лжец! Денег я не брал.
Ахмет голос обрел, да как закричит:
– Верни двадцать монет!
Судья смеется.
– Ай, жадный ты человек, горшечник. Двадцать монет пожалел, такую малость!
Молил Ахмет, грозил, одно твердит судья: знать ничего не знаю.
– Я копил всю жизнь, – толкует Ахмет, надеется судью усовестить. – Без них не проживу.
– С двадцатью монетами тоже не проживешь, – успокаивает судья.
– Накажет тебя Аллах! – в сердцах воскликнул горшечник.
Повернулся, чтобы уходить. А судья ему вслед:
– Пока что Аллах наказал тебя. Верно, очень ты перед ним провинился.
Вышел Ахмет на улицу, оглянулся на дом судьи, белой стеной огороженный, разноцветными куполами украшенный. Стоит горшечник, куда идти – не знает. Солнце печет голову, в горле