Лесгород. Она. Софи С./М.
другой – получив плевок в лицо, она не могла просто утереться, она воспринимала это куда серьёзнее. Разве это ненормально? Нормально быть чёрствым – это неуязвимость. Будешь чёрствым, значит, будешь здоровым. Иногда, ей было хорошо сказать себе: «Они – нормальные, я – ненормальная».
Вероника стала замечать, что отношение к людям у неё вообще противоречивое. Она хотела говорить по душам с каждым хорошим человеком, не просто хотела – ей этого не хватало. И в то же время, она сторонилась людей. От людей одна боль и разочарования.
Мучаясь одиночеством и сторонясь соседок, она всё больше скиталась. Всякий раз, возвращаясь в общежитие, она брела по отдалённому замусоренному району, где процветает пьянство, вдыхала запах дождя и мечтала увидеть комнатку пустой. И вот уже не только лесопарки, но и невзрачный город стал мил. Даже эти грязные улицы с типовыми домами были уютней койко-места на скрипучей кровати с жестяной сеткой, проваливающейся до полу. Каждый день она проклинала койко-место и соседок, пока не поняла, что бывает ещё хуже.
Из-за ремонта в общежитии произошли многочисленные переселения. Не успела она распаковать вещи в одной комнате, как её отправили в другую. Кроме стола и всё той же досоветской кровати в новом жилище ничего не было, радовало отсутствие соседей, но в этом был подвох. Туда не поселили других девушек потому, что до этого скромного уголка скоро добрался ремонт.
Она приходила ночевать и обнаруживала изменения: то был покрашен частями пол, то окна и стены. Из-за плохого межсезонного отопления и частого проветривания в комнате установилась нежилая температура.
– Эй, вы! – как-то крикнула она коменданту. – Почему меня нельзя поселить в тёплую комнату?
– Нет мест! – громыхнуло в ответ.
– Можно и пятой! На время!
День за днём комендант угрожала или отмахивалась, а с парой соток в кошельке думать о съёмной квартире не приходилось. Почему именно она? Почему все живут в тепле, а для неё нет мест? Потому, что за неё некому заступиться или потому, что нет денег на взятку? Не так уж важно.
В это холодное время к ней вернулся Игорь, не менее холодный. Он просто решил ответить на её сообщение – через девять месяцев. И она, окрылённая надеждой, побежала на свидание. Свидание это лишь растравило ей душу: жила она в своей холодной комнатке и как-то держалась, а тут перестала есть. Дело дошло до того, что выпив стакан кефира, она чувствовала огромную тяжесть и корила себя за излишества. Она вздрагивала от каждого звука – вдруг сообщение? А сообщений было мало. От голода ей было ещё холоднее, на подушке стало оставаться всё больше и больше волос, словно она умирала от неизлечимой болезни.
Игорю, наверно, жилось получше. Бывало, они оставались наедине, он болтал о сексе, но, как она полагала, не хотел её, потому что не прикасался. Он был девственником, тем не менее, не все девственники таковы, так что был ещё вариант, он – импотент. Или трус из трусов.
Чтобы это выяснить, она