Рехан. Цена предательства. Евгений Кенин
противник! Берем штурмом.
– Пошли-и!..
Офицер штаба полка устало вытер испарину с лысины и залез обратно в Уазик.
– Что скалишься? – буркнул смеющемуся водиле. Водила позволяет себе смеяться, потому что знает, что нынешний майор прошел свой путь от простого солдата, что зампофиз – свой, настоящий мужик. Тот раздосадовано мотает головой:
– Давай в штаб, жаловаться будем.
И глядя, как набирают обороты два десятка человек, бегущих к лесу, с восхищением в голосе:
– А ведь не слушаются, черти!
***
Краем глаза Пашка заметил, что Виталя сдает. Длительный подъем в гору, побои и многомесячная усталость делали свое дело – парень тяжело дышал, его шатало из стороны в сторону. Мешок, пусть и не очень тяжелый, был для него уже неподъемным. Он то и дело соскальзывал с плеча и Виталя тащил его по земле за собой, прежде чем собраться с силами и взвалить обратно на спину. В мешке что-то глухо брякало на всех кочках, и идущий сразу за ними чеченец шипел по своему обыкновению, заставляя взять груз, как надо. И как только ему самому это не надоедало?
Постоянное дерганье за поврежденные кандалами да наручниками раздражало и утомляло Пашку больше, чем свой вес на спине. А шипящий охранник вызывал одно лишь бешенство. Несколько раз уже Пашку охватывало неодолимое желание бросить все и придушить его. Останавливали лишь наручники, ну, может, еще что. Разбираться с самим собой у него уже не было никаких сил.
При очередном пьяном витке прикованного товарища Пашка не выдержал.
– Давай сюда, – раздув ноздри, потребовал.
– А? – не понял Виталя, поворачивая замутненный взгляд на напарника. От ходьбы и тяжести его сломанный нос дал о себе знать – в нем шмыгало и по верхней губе сочилась кровь. Время от времени Виталя слизывал ее и слабо сплевывал.
– Мешок давай, – повторил Пашка.
– Не-е… я сам, – с трудом произнес Виталя, в очередной раз качнувшись в сторону.
– Гони мешок сюда, придурок, – тоном, не терпящим возражений, приглушенно сказал Пашка. Сбалансировал свой мешок на спине, оторвал от него одну руку и протянул к Витале, насколько позволяла длина цепи. Позволяла она совсем немного.
Нехотя, но с видимым облегчением Виталя протянул ему мешок двумя руками. На мгновение остановившись, Пашка накрепко ухватил жесткую полотняную ткань и вернул руку обратно к шее, сжатым кулаком подпирая груз, лежащий у него на загривке.
Шагающий позади конвоир недовольно что-то буркнул второму. Второй равнодушно ответил, и оба замолчали.
Идти стало намного тяжелее. Не тяжелый Виталин мешок сейчас неудобно болтался, стукаясь о согнутый локоть и пытаясь завернуться вокруг него. Раскачивался, ударяя по болезненному боку. Тянул книзу. Распрямиться не удавалось и Пашка, существенно замедлив шаги, передвигался, согнувшись в три погибели, словно навьюченный мул.
Он уже успел пожалеть, что взял эту дополнительную ношу, но зато