Рехан. Цена предательства. Евгений Кенин
и в тюрьме, усмехнулся он, можно спать сколько влезет, вроде никто пока не трогает. И чутко уснул.
Из легкого забытья его снова вывели шаги наверху. От неожиданности Пашка вскочил на ноги. Сердце бешено колотилось, застилая противным страхом голову.
Наверху, нависая крупной фигурой, стоял Ахмет. Коротко сказал Пашке:
– Держи.
На веревке вниз поехало маленькое пластиковое ведерко, доверху наполненное водой.
– Это на весь день, – Пашка дал знак, что понял. Ладно хоть, не на неделю. С этих станется. Отвязал ведерко, осторожно поставил к стенке, чтобы не пролить ни капли. Веревка змеей взвилась наверх.
– Держи.
И вниз полетел завернутый в тряпку небольшой сверток. В животе сразу дико заурчало.
В свертке лежало целое богатство: две лепешки, горсть грецких орехов вперемешку с сушеными финиками и тушенка, высыпанная из банки прямо на лепешки. Предусмотрительные, черти.
Виталя, почуяв запах, подполз ближе, жадно раздувая ноздри.
Подняв голову, чтобы поблагодарить Ахмета и попробовать порасспросить его, Пашка увидел чистое синее небо над головой. Чеченец как-то незаметно ушел. Ладно, может, появится еще. Устроив сверток поудобнее на коленях, принялся за дележку. Сразу решил, что половину нужно оставить на вечер. А то вдруг и это тоже на весь день. Отложил одну лепешку и несколько орехов в сторону, а вторую лепешку поделил надвое. Тушенку не удержались и съели всю. Невозможно целый день смотреть на нее и глотать слюни. Ею здесь все пропахнет. Воды напились вволю до и после еды. Пашка на всякий случай набрал еще и свою фляжку, которая до сих пор висела у него на поясе.
Изголодавшийся организм принял проглоченное с благодарностью, заставив на время забыть все невзгоды и страх будущего. Оба пленника растянулись на земляном полу и с наслаждением прислушивались к движению внутри себя. Пашка отполз к противоположной стене, положил голову на вытянутую руку с пристегнутым браслетом. Солнце поднялось, проходило прямо над ямой, касаясь их теплыми лучами и нагревая земляное дно.
У Пашки эта яма не была первой. В местах дислокации полка тоже всегда была вырыта подобная ямка, пусть и не такая обширная, как эта. В свое время его и Андрюху посадил в нее командир полка на двое суток. Дело выеденного яйца не стоило. Дедам понадобилась сгущенка, сладенького захотелось. Во всем полку ее нет. Что может быть проще, чем сказать своим «душарам»: искать, сынки! Если нет, то где найти? Не бежать же в Москву за ней. Впрочем, сгущенка была в складе, в палатке, оборудованной под склад. Несколько маленьких «но» – она была обнесена колючей проволокой в несколько рядов, у входа всегда стоял один часовой, и в самой палатке обитал «зампотылу» – майор с колючими глазками и очень невоздержанным языком. Он был жадный и худой. Это очень осложняло задачу. Жадный – сгущенки не допросишься, не вытянешь никакими доводами. Был бы не жадный, возможно, что в полку хоть где-нибудь