Рехан. Цена предательства. Евгений Кенин
такая же. Времени переставлять рожки катастрофически не хватало. Подобрал с земли оброненную кем-то гранату, рванул одним движением чеку и швырнул ее за забор, срываясь с места. От стены, где он только что стоял, тут же пошли откалываться куски, выворачиваемые пулями противника.
Пулемет в здоровых Жехиных руках мощно звякнул, в последний раз отдав пустую ленту. Он сгреб поскользнувшегося Пашку за воротник, кинул себе за спину и только тогда ушел сам.
На простреливаемом пространстве сейчас остались только Старшина Буйвол, Ротный и два деда. Они находились не у самой стены, откуда только что ушел Пашка, а чуть поодаль, укрываясь за развалинами бывшей котельной. Расчетливо паля одиночными и короткими очередями, с каждым разом сбивали очередную темную тень, поспешившую выскочить из белого тумана. Оттуда, в свою очередь, все чаще начали потрескивать встречные выстрелы, возле офицеров задребезжали по старым изъеденным котлам пули, высекая искры, взрывая землю рядом.
– Все, уходим, – Ротный привстал и, не прекращая стрельбу, начал пятиться. Рядом спина к спине с ним пошел один из дедов. На углу остановились, плотной стрельбой прикрывая остальных.
Последними ушли Летеха с Буйволом. Зашли за угол, Ротный снова возглавил группу, остальные остались в группе прикрытия, не давая напирающим боевикам подойти ближе.
И тут же вся группа попала в новую переделку. У бывшей проходной уже шла ожесточенная перестрелка с боевиками, что затеяли атаку со стороны центрального входа. Уже здесь, под стеной, лежало около десятка наемников, одетых в основном в русские камуфляжи. Среди них и притаились спецназовцы, постреливающие в сторону центрального входа и по окнам вдоль всей стены, откуда то и дело выныривали руки с автоматами, беспорядочно стреляя вниз, по солдатам.
Не всем удалось на этот раз встретить врага безболезненно. В стороне, раскинув руки, лежал сержант первого взвода, шедший в авангарде группы. На его лице явственно темнели две дырочки – под глазом и на скуле. Под головой растекалась плотная красная лужа, смешиваясь с грязью.
Отбросив ручной пулемет, скорчился на коленях Шерстяной, один из дембелей. Широко открытыми глазами наблюдал, как неудержимо растекается горяче-красное под простреленным бронежилетом. Ни слова не говоря, посмотрел Пашке прямо в глаза и упал лицом в чеченскую жижу, дрогнув телом несколько раз.
– К стене, Пашков! – бесцеремонный удар отбросил Пашку к стенке, – вверх смотри.
Замок, прижавший к укрытию, подобрал РПК с убитого и быстро вернулся. На свирепом всегда лице Пашка увидел доселе невиданное – слезы в глазах Замка. Тот смахнул их рукой, заметив взгляд своего солдата.
– Надо же, бля… – в его горле что-то глухо клокотнуло. Махнув рукой, двинулся к тому месту, где парни уже подошли к самому входу, тесня бандитов внутрь. Пашка побежал за ним, кинув последний взгляд на Шерстяного. Эмоций не было. Не до того… Вспомнил только, что Шерстяной пробивал с кулака