Фатум. Том первый. Паруса судьбы. Андрей Леонардович Воронов-Оренбургский
сей нелюдимый? Хм, как же-с, помню. Слово из него клещами не вытянешь. Никак нужон он вам?
− Был бы не нужен − не вопрошал. Не пособишь сыскать его?
Карманов колыхнулся всей массой, слохматил для виду брови, набил молчаливо трубку, пыхнул и пропал на время в клубах дыма.
− Успокою, не в море он,− басовито загудел Семен Тимофеевич.− Почти каждый вечер швартуется у меня, немач пучеглазый. Вечно один-одинешенек, аки перст. Возьмет кружку рому и сидит в углу настоящим чертом −цедит ее сквозь зубы, злой на весь свет. Ну хоть бы словечко кому молвил, идол! Но тут, брат, тебе не Петербурх! Врешь, не надуешь… Видали мы таких! Другому бы не стал, а вам шепну, как другу,− заговорщицки шикнул Карманов.− Не по нутру он мне. Чую, темная личность сей басурман, Андрей Сергеевич. Веришь, ума не приложу, и как вы токмо сговориться с ним смогли без толмача? Ой, да и не глагольте вы мне о сем сучьем сыне. Я бесед не веду ни с ним, ни о нем.
Преображенский ответил с изрядной резкостью:
− Не бери грех на душу, Тимофеич! Человек он стоящий, делом проверен… и шкипер не чета другим. Да и твою правду я, что книгу читаю. Вся напраслина оттого, что немец товар твой стороной обходит…
− Эвон вы как! − опаляя взором, вразумлял Карманов.− Все грешны, капитан, да божьи,− девать нас некуда. Да токмо внемлите моим словам, с нечистью он водится, нелюдим. Так и знайте! − хозяин перекрестился на икону и обиженно икнул на всю комнату.
− Так, значит, не сегодня-завтра увидишь его, Семен Тимофеевич? − настойчиво спросил Андрей, не спуская зеленых глаз с Карманова.
Помрачневший хозяин утвердительно кивнул головой.
− Передай, что нуждаюсь в нем. Сыскать меня сможет на «Северном Орле». Ночевать отныне там буду. За такелажниками, сам знаешь, глаз нужен.
− Усвоил, капитан. Далече идете? − зевая, поинтересовался торгаш.
− Вослед солнышку. В форт Росс.
− Мать честная! − будто ошпаренный воскликнул Карманов. Двойной загривок его налился жаром.− А я, дурак, кумекал: в Ситху. Эвон подфартило-то! Ведь я уж и так, и сяк!.. Всех купцов-дружков обжужжал, кои судоплаванием промышляют… Кукиш! В Калифортию, хоть убей, никто нос не кажет. Ей-ей, Николой Угодником вы ко мне ниспосланы! Вы вот что, касатик, Андрей Сергеич, удружите уж мне тоже-с. Взмахните крыльями! − гремел Карманов, с небывалым проворством вскакивая со стула.− Казачонка Даньку-то видели-с? В прихожей торчал, пострел. Давечась водку на стол соображал?
− Видел, конечно,− искренне изумившись прыти дородного купчины, ответил Андрей.
− Ну, так это ж сынок Дьякова… Помните, приказчиком он в правлении был.
− Дьякова? − переспросил, напрягая память, Андрей.−Ах, погоди. Как бишь его,− Мстислав Алексеевич, с виду худ и прям, как оглобля, а душой мягок, что девица… Он?
− Он самый, Андрей Сергеевич, друг он мне закадычный,− горячо откликнулся Карманов.
− Не думал, не гадал, что отпрыск его так в рост взял. Совсем ребенком помню…
− То-то и оно. Вытянулся, сучонок. Экая верста! Чрез год-другой совсем вьюнош будет. Да вот