Однажды в старые добрые времена. Ирина Лем
продадите. – Она порывисто обняла и поцеловала каждую. – Прощайте, больше никогда не увидимся!
Дэвид потянул за руку – надо спешить. Девушка махнула подружкам в последний раз и побежала далее, не оглядываясь.
10.
Британский капитан и цыганская девушка направлялись к рыбацкому поселку, где на берегу их поджидала лодка. По дороге Рада рассказала о несчастье, свалившемся на ее семью.
В день их второго с Дэвидом свидания, она с подружками отправилась к мосткам задолго до полудня. Солнце пригревало щеки, ветер колыхал юбки, волны шептали сказки. День счастья. Играли в догонялки, скакали на палках как на лошадках, дурачились, хохотали до боли в животе.
Время от времени Рада поглядывала вдаль, где корабли. На одном из них – Дэвид. Не беда, что он сегодня не явился. Человек подневольный, возможно, был занят по службе, придет в следующий раз, знает, где она живет.
Зимние дни короткие, их подгоняют сумерки, следом спешит ночь. Когда солнце собралось поцеловать море, девушки засобирались домой. Завернули верхние подолы, наложили красивых ракушек и камешков, из которых задумали сделать себе бусы, отправились в обратный путь.
До дома оставалось рукой подать, только завернуть за угол, когда услышали шум – детский плач, женские причитания, мужские протесты, их перекрывали грубые голоса, отдававшие команды. Кнуты шлепались о человеческие тела, кони испуганно ржали.
Звуки беды.
Подружки встали, как вкопанные, бросились к стене – втиснулись и не шевелились, будто прилипли.
Что происходит?
Ясно что – инквизиция явилась.
Лишь бы не в их семью.
А других в округе нет.
Рада услышала голос отца, оборвавшийся на полуслове. Он вывел ее из оцепенения. Страх за судьбу родителей оказался сильнее страха за собственную жизнь. Она осторожно выглянула из-за угла.
И содрогнулась. Жуткая картина предстала: рослые монахи в рясах и солдаты с крестами на плащах выгоняли людей из дома, усаживали в повозки. Мужчинам связали руки сзади, женщинам – спереди. С детьми не церемонились, бросали в телеги рядом с матерями. Тех, кто протестовал, урезонивали кулаком или прикладом мушкета.
Барона Хуана тоже связали, но он продолжал сопротивляться. Боднул головой одного из солдат, за что получил мощный удар кулаком снизу. Хуан попятился, зашатался, но на ногах устоял. Его хлестнули кнутом, толкнули к телеге. Он тяжело упал на дно и больше не шевелился.
Вывели Марию. Половина лица залито кровью, кофта на груди порвана, волосы, которые она обычно заплетала в косы и прикрывала косынкой, сейчас в беспорядке рассыпались по спине. Рада ни разу не видела мать растрепанной, вскрикнула. Тут же зажала обеими руками рот, отпустив подол юбки. Ракушки и камешки упали на тропинку и со звоном рассыпались, как бы разбежались.
В общей суматохе потонул их слабый звук, но Мария, вроде, услышала, повернула голову. Увидела она дочь или почувствовала, неизвестно. Покачала головой из стороны в сторону – не высовывайся! –