Однажды в старые добрые времена. Книга вторая. Ирина Лем
до того банальный, что даже не смешно.
– Значит, вы не верите в любовь между богатыми и бедными?
– В любовь – нет. В расчет – да.
– У вас, вроде, романтичная натура, но в данном случае вы рассуждаете практичнее биржевого дельца. Но поясните, пожалуйста.
– Потому что невозможно то, что невозможно. Вода не горит, черепахи не летают. Богатые не влюбляются в бедных так же, как львы не влюбляются в обезьян. Что тут непонятного? Я вообще не верю, что люди высших классов способны на истинные чувства.
– Неожиданное утверждение. За какие же прегрешения вы отказываете нам в искренности чувств?
– Простите, сэр, но боюсь вам не понравится мой откровенный ответ. Хотя я и не имею намерения кого-либо обидеть.
– Я ожидаю именно откровенного ответа, фальшивых я наслушался в светских салонах, – сказал Эдвард. А с ней интересно дискуссировать, несмотря на все ее недостатки…
– Мое мнение: богатые слишком эгоистичны и высокомерны, заняты только собой. На первом месте у них собственные удовольствия, до переживаний других им нет дела. Вместо сердца у них кусок дерева, в глазах омут, на языке обман. Любить человека своего круга, они не способны, потому что слишком ленивы, любить человека беднее себя не способны, потому что слишком горды. Любить по-настоящему могут лишь тонко организованные, чувствительные натуры…
Смотреть на нее было одно удовольствие – глаза сверкают, руки нервно гладят парапет. А слушать противно.
– Значит, по-вашему, я бесчувственный чурбан? – вопросил с упреком Эдвард, нарушив обещание не обижаться. И все испортил.
– Ой, простите, сэр, – спохватилась Джоан. Глаза потухли, руки замерли. – Я говорила вообще. Не имела ввиду… Имела ввиду не вас. Я же предупреждала…
– Не извиняйтесь. Я задал вопрос, вы дали ответ. Он был не лестным для меня, но иногда правда лучше, чем ложь. Надеюсь, когда-нибудь вы измените мнение о нас, низких, ленивых, расчетливых аристократах.
– Кажется, я наговорила глупостей… – Джоан окончательно смутилась. – Все из-за шампанского. Не стоило мне пить. Не стоило вообще приходить. Уже поздно. Позвольте мне уйти, сэр.
Он еще ни разу не отказал ей в просьбе – это становится традицией, которую в данный момент он с удовольствием бы нарушил. Но… Лучше не нарушать.
– Конечно. Спокойной ночи, мисс Джоан.
24
Девушка развернулась, резко – ее распущенные волосы, забранные под гребешок по бокам, подпрыгнули и обдали его запахом свежего сена. Она удалилась, быстро, почти бегом и тем в который раз обидела его.
В отместку Эдвард не стал смотреть ей вслед. Уставился на луну с вопросом – что он опять сделал не так? Луна не ответила, лишь глядела непонимающе своим глупым, круглым глазом. Она что-то знает, но молчит. И колдует потихоньку. Это она виновата в его неудачах с гувернанткой, больше некому.
«Большие ожидания всегда кончаются большим разочарованием. Надо было ее задержать…