Однажды в старые добрые времена. Книга вторая. Ирина Лем
Молли. – А вы кому, мисс Джоан?
Вопрос застал врасплох. Джоан вдруг сообразила, что когда она обычно читала поэтические строки, обязательно представляла – кому их посвящала. Читая на английском, она представляла Алекса, потом Джереми. Читая на испанском, представляла того красивого тореадора в красном костюме, что пел серенады даме в беседке. Кстати, книжка та куда-то подевалась, несколько дней уже ее не видела. Ну, не важно. Книжка старая, к тому же на не понятном для местных обитателей языке. Она ни для кого не представляет ценности. Найдется.
– Давайте пригласим Тома, – предложила Кэти.
– Да, давайте, – сказала Молли, второй раз за один день соглашаясь с сестрой. Редкий случай взаимопонимания. Затишье перед бурей? Как бы они через пять минут не подрались… – Он рассказывает интересно. И рисует лучше нас.
– Хорошо, – сказала Джоан. – Готовьте краски и воду. Я схожу в оранжерею за Томом. Без нас не начинайте, пожалуйста. – Взяла его рисунок и вышла.
Оранжерея располагалась в торце левого крыла, чтобы туда попать, Джоан пришлось совершить целое путешествие – спуститься по лестнице, потом под нее, потом пройти через коридор, галерею и зимний сад. Коридор был низкий, темный и похожий на все коридоры старых замков: на стенах портреты, по бокам продолговатые столы и диванчики, на полу ковровые дорожки, приглушающие шаги. В конце его виднелась высокая арка, прикрытая с двух сторон гардинами, подобранными посередине.
За аркой находилась галерея. Она была в два раза выше коридора и в сто раз светлей. Полукруглый потолок ее украшали лепные орнаменты и барельефы на охотничьи темы. Правая стена состояла из окон, тянувшихся от пола до потолка, снаружи в них сочился ненастный серый свет и создавал атмосферу легкой грусти.
Перед окнами на мраморных подставках стояли женские и мужские бюсты с античными прическами и обрубленными руками. Вероятно, это были второстепенные божества, имен и заслуг их никто теперь не знал. Они с равнодушной усталостью смотрели на противоположную стену, которую заполняли тропические растения-ползунки и цветущие орхидеи. Наверное, бюсты мечтали иметь руки и ноги, чтобы бродить вдоль галереи, любоваться на лепнину и рвать цветы. Джоан показалось – они проводили ее завистливыми взглядами. У нее есть то, чего нет у них, выходит, она удачливее небожителей.
Галерея заканчивалась такой же аркой, какой и начиналась, за ней открывался зимний сад – прекрасный, как уголок Эдема. Джоан меньше всего ожидала увидеть его в мрачном чреве Милтонхолла. Она ахнула и застыла, оглядываясь с удивлением и недоверием, будто ожидала, что вдруг возникшая красота вот-вот исчезнет.
Не знакомые, буйно разросшиеся экзотические растения заполняли его, и было заметно, что они чувствовали себя на чужой земле как дома. Между ними стояли мраморные статуи – в полном комлекте, а не в усеченном, как в галерее. Статуи пребывали в добром настроении и благодушно улыбались. Все они были чем-то заняты: кто собирал виноград, кто играл на лире, кто танцевал.
В одном