Куда уходит детство. Николай Шмагин
тщетно пытаясь подтянуться к ветке или сорваться, но сук был крепок.
Размахивая ведром и напевая, по тропинке шла черноокая красавица-соседка. Увидев висящего кулем Ваньку, она расхохоталась и, думая, что он балуется, набрала воды из колодца и пошла обратно: Ванька продолжал висеть, покачиваясь и безуспешно стараясь дотянуться пальцами до земли.
Поставив ведро, она подбежала к мальчику и, испуганно заглянув в лицо, стала снимать с сучка: никак. Тогда она изо всех сил дёрнула его вниз и сорвала с ветки, да так, что оба упали на землю.
– А если бы я не увидела? – запричитала она, сердито встряхивая упрямца под микитки. – Ещё и молчит ведь, это надо же!
– Лётчики не кричат, – буркнул Ванька, подтягивая сползающие штаны: его пошатывало, в голове шумело, красные круги плыли в глазах.
– Вот расскажу тёте Дусе, – она ласково пригладила его вихры: – ладно, не скажу. Только ты поосторожнее лазий, договорились?
– Галь, ты не расти больше, – он глянул на неё снизу и смутился.
– Почему это? – изумилась Галя, с любопытством глядя на отвернувшегося мальчишку. Ванька засмеялся и припустил от неё к дому…
В руках деда фуганок послушно снимал с бруска длинную стружку, отчего он становился гладким и ровным. Рядом с верстаком, у стенки, красовались почти готовые оконные рамы.
– Дед, пойдём скорее! – ворвался в сени запыхавшийся Ванька.
– Куда? – недовольно заворчал дед, отрываясь от любимой работы.
– Не спрашивай, пойдём …
Яблони стояли все в цвету, но не они привлекли Ванькино внимание. Вся окутанная мелкими цветочками, словно фатой невеста, стояла на отшибе белоснежная красавица-дикарка, и бесчисленные пчёлы гудели в её соцветиях, кружили вокруг, невольно заставляя держаться поодаль.
– Неужто ожила? – удивился дед, разглядывая её, словно видел впервые. – Я уж срубить хотел, думал, засохла. Яблоки появятся, разочаруешься, – усмехнулся он Ваньке, но тот не слышал, зачарованно глядя на полюбившееся дерево и слушая вечную мелодию ожившей природы.
– Гляди, не то пчёлы покусают, – отодвинул его от яблони дед, тоже умиротворённо оглядываясь. – Хочешь, Москву тебе покажу?
– Давай! – запрыгал Ванька от радости.
Дед сжал его голову руками и приподнял внука над землёй. Ванька уцепился за дедовы руки, вглядываясь в лесные дали:
– Где же Москва, дед? – недоумевал он.
– Вон за тем лесом, за горизонтом. Отсель не видать, – дед опустил внука на землю. Ванька потирал раскрасневшиеся уши, и обиженно смотрел на деда, обманувшего его ожидания.
– Вот вырастешь, в Москву-то и поедешь, учиться будешь.
– Может, и Витьку там найду. Вот он обрадуется, – вспомнил об уехавшем друге Ванька. – Я и вас, и папу с мамой заберу в Москву. Дед, я милиционером буду, или как дядя Саня, бурлаком.
– Бурлаком-то будешь, – засмеялся дед, – если учиться не захочешь.
Третья глава
Лето на Суре (Ванькины сны)
«Зима.